Дело пропавшей балерины

Мира осторожно посмотрела на Тараса Адамовича, будто боялась, что следователь уверенным жестом или репликой отпугнет призрачную тень надежды, так робко замаячившую перед ними. Однако следователь молчал. Поднявшись со стула, он прошелся по кабинету, оглянулся на Менчица и сказал:

— Возьмите ручку и бумагу. Запишите все, что вспомните о том вечере. Любые подробности, даже малейшие. Все.

Следующие два часа могли быть самыми счастливыми в жизни Якова Менчица, потому что девушка, которую он хотел бы пригласить полюбоваться закатом солнца на панорамную террасу «Праги», послушать игру на фортепиано и выпить белого токайского вина, сейчас сидела рядом с ним и пристально следила за каждым его движением. Готовила кофе по-венски, осторожно пододвигала к нему чашку, ни о чем не спрашивала. Это был самый вкусный кофе, который он когда-либо пил, и с его вкусом не мог бы сравниться даже непревзойденный напиток, сваренный в джезве Тарасом Адамовичем в его яблоневом саду.

Когда он закончил и протянул исписанные листы бумаги бывшему следователю, Мира стояла у окна и ожидала. Девушка, любившая белое токайское вино, в самом деле умела ждать.

XXIX Киевская Швейцария

Мосье Лефевр всегда приглашал его в гости в начале апреля — мол, тогда расцветает Париж. Тарас Адамович вежливо отшучивался, что он и так живет посреди сада, так зачем же ему ехать в Париж ради цветущих деревьев? Герр Дитмар Бое говорил, что Кольмар прекрасен в предрождественские дни. Тарас Адамович в ответ сетовал, что праздничная суматоха и в Киеве не дает ему покоя. Предвестники зимних празднеств напоминали о себе повсеместно. В кофейнях готовили теплое вино, выпекали имбирное печенье, в магазинах украшали витрины гирляндами, молодежь все чаще бывала на Почтовой площади и в Шато де Флер, с нетерпением ожидая открытия катка.

Еще до войны герр Дитмар Бое писал, что город начал облачаться в праздничное убранство и елочные гирлянды чуть ли не с конца октября. Сетовал на то, что человеческая память слишком коротка, потому так изменчивы традиции, особенно, если коммерсанты украшают их яркими красными бантами. Традиционным рождественским деревом в Германии некогда считалась вишня. Ее специально выращивали в кадке в надежде, что она зацветет именно в праздничные дни. Это было сложно, наверное, потому со временем вишню сменила вечнозеленая елка. Тарас Адамович отвечал в письме, что его дед всегда с осуждением относился к новой традиции. Раньше в Киеве елками украшали могилы, покрывали их ветками гроб.

— Тогда выращивайте вишню в кадке, — советовал герр Дитмар Бое.

— Зачем? У меня она растет в саду.

— Но она не зацветет на Новый год.

— Смотря, когда праздновать Новый год, — отвечал ему Тарас Адамович.

На полках в подвале у него хранилось несколько баночек вишневого варенья с корицей, которое он так любил открывать к зимним праздникам. На Рождество бывший следователь нередко выпекал вишневый рулет, служивший украшением стола. Георгий Рудой когда-то сказал, что не может решить, что из угощений Тараса Адамовича ему больше нравится — рулет или вишневая наливка, потому нередко посещал своего старого друга именно в предрождественские дни.

— Вишня — дерево богов, — говорил Георгий Михайлович, с аппетитом надкусывая рулет. — Кажется, на востоке есть бог с таким именем.

Тарас Адамович вспомнил его слова, садясь в автомобиль титулярного советника Репойто-Дубяго. Начальник сыскной части изъявил желание лично сопровождать их на место преступления — в сад, где росла старая вишня.

Бывший следователь понимал, что ему вряд ли удастся уговорить Миру остаться. Хорошо, что хотя бы просьба не отходить от него ни на шаг не вызвала у нее возражений.

— Вряд ли вам стоит видеть то, что вы можете там увидеть, — спокойно объяснил ей Тарас Адамович.

— Я понимаю. Но там моя сестра, — ответила она.

Аргументов против ее слов бывший следователь не нашел. Только еще раз напомнил:

— Ни на шаг, Мира. Вы обещали, помните об этом.

Она больше не сказала ни слова, хотя вопрос вертелся у нее на языке. Казалось, что следователь чего-то остерегается. Но чего именно? Смолчала. Позволила помочь ей сесть в автомобиль, замерев на заднем сиденье рядом с Тарасом Адамовичем. Автомобиль тронулся — ехали быстрее, чем разрешалось правилами движения на улицах, однако рядом с водителем сидел начальник сыскной части Киевской городской полиции. Его автомобиль вряд ли остановят, даже если он распугает по дороге всех лошадей.

— Мира, если бы мы поехали на трамвае, то смогли бы полюбоваться видами Репьяхова яра, — попробовал хоть на минуту отвлечь девушку от жутких мыслей Тарас Адамович.

— И, возможно, последний раз в этом году, — не поворачиваясь, сказал водитель и улыбнулся. — Трамваи там проезжают только в теплое время года, зимой маршрут не работает, так что это почти последняя возможность.

От Владимирской они доехали до Львовской площади, затем выехали на Львовскую улицу, переходившую в Большую Дорогожицкую. Когда мимо них промелькнули церковные купола, Тарас Адамович кивнул: