Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

Показания Глафиры Малышевой, как и показания Мутных неоднократно подвергались сомнениям, и она придумала два объяснения, как к ней попали салфетки Романовых, найденные у нее. Сначала она сказала, что их принес домой муж из Акцизного управления, потрепанные и грязные, поскольку они были выброшены. Позже Малышева, на которую, по-видимому, оказывалось давление, сказала, что она сама взяла эти салфетки: «Я подняла их непосредственно с пола тогда, когда я видела девочку в Акцизном управлении, про которую мой муж сказал, что это Великая княжна. Салфетки лежали на полу в коридоре. Мне сказали, что они никому не нужны, и они были выброшены».

Военные следователи допросили и свекровь Малышевой, и она подтвердила часть истории: «Мой сын Рафаил Малышев — коммунист, женат и жил отдельно от меня, но часто приходил ко мне и помню, что как-то сын Рафаил придя ко мне, рассказывал, что он сейчас с дежурства, где охранял семью 6. царя. Недели за две Рафаил уехал из Перми, но куда и зачем не знаю, ибо он не попрощался со мной. Когда же я спросила Рафаила где живет царская семья, Рафаил сказал: «В номерах», но в каких — не назвал».

В итоге мы получили свидетельства, что Романовы были живы и находились в Перми; первый свидетель Наталья Мутных, которая сказала, что она видела и узнала женщин Романовых, и второй — Глафира Малышева, которая также сказала, что видела одну из Великих княжон, но только потому, что ее муж, один из охранников, заранее уверил ее, что это действительно была дочь царя, которую он охранял.

Описание «невысокого роста, скорее среднего, стриженная, с очками в золотой оправе, волосы светло-русые с рыжеватым оттенком», могло бы соответствовать Ольге. Но свидетельница говорит, что она бросила только беглый взгляд на «Великую княжну», и у нас нет ничего большего для идентификации. Однако Мутных, старшая Малышева, и Соколова, все говорят, что семья жила в «номерах», и Мутных, и Малышева, утверждают, что это было в здании Акцизного управления.

И Мутных, и Соколова утверждают согласно, что заключенные были настолько важными персонами, что их охраняли представители руководства большевиков, а не обычные крестьянские призывники. Мутных при допросе 8 марта утверждала, что: «Быв. государя семью в Перми держали очень секретно и окарауливали их только областники коммунисты и видные члены их партии. Даже есть им приносили ночью».

Если семья охранялась только руководством большевиков, то это сильно затруднило задачу для Уголовного розыска. Все большевистское руководство сбежало из города в декабре 1918 года, поскольку белогвардейцы были уже рядом.

Свидетельство Мутных остается ключевым свидетельством того, что женщины семейства Романовых находились в Перми, а один из отрывков ее показаний еще раз подтверждает, что рассказанная ею история была правдой. Она мельком упоминает, что пошла в комнаты Берзина для того, чтобы увидеть Романовых вместе с «Анной Костиной, секретарем товарища Зиновьева». Григорий Зиновьев был одним из тех, из кого состояло правительство Ленина, был членом Центрального Исполнительного комитета, был также специалистом в немецких делах. Если Москва нуждалась в надежном человеке, который бы организовал, наблюдал, давал инструкции по содержанию Романовых, то секретарь Зиновьева была наиболее удачным выбором; она была женщиной, она могла следить за спецификой содержания заключенных женщин, и была в высшей степени лояльна к Москве. Мы обнаружили эту Анну Костину, она была на Урале, и, вероятно, в штабе в Перми, в то самое время, когда Наталья Мутных там ее видела.

Среди фотографий собранных Соколовым, обнаруженных в Париже, нашлась копия большевистской телеграммы 4852, посланная из Екатеринбурга в Петроград, от 18 июля 1918 года:

«Петроград Смольный Зиновьеву

Уральский облсовет и облаком считая совершенно необходимым участие товарища Костиной специальной ответственной работе оставляет ее поэтому Урале…

(Подписано) Облсовет»

Другими словами, подписавшиеся, председатель Белобородов и его чиновники, ответственные за судьбу Романовых, просят помощи Анны Костиной. 18 июля — существенная дата. Телеграмма была послана буквально на следующий день после исчезновения Романовых. Характер работы скрывается за словами «специальная ответственная работа» — тот же самый большевистский жаргон, который использовался при задержании императорской семьи в Екатеринбурге.

Адрес «Петроград Смольный Зиновьеву» показывает, что телеграмма действительно предназначена для Григория Зиновьева в Центральном Исполнительном комитете; это было время, когда правительство переехало в Москву, новую столицу, кроме Григория Зиновьева, который оставался в Петрограде в течение некоторого времени.