Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

И главным среди них был родной немецкий брат царицы, Великий князь Эрнст Людвиг Гессенский; он дал понять Великому князю Андрею, что поддержка претендентки, по его словам, была бы «рискованной». В одном из своих писем Андрей так оценил возникшую ситуацию: «…совершенно ясно видно, что они боятся чего-то, что может быть нарушено, как будто расследование может открыть что-то неудобное, или даже опасное для них…»

Фанатизм врагов «Анастасии» заставлял бояться за ее жизнь, и для ее сторонников было большим облегчением, когда в 1927 году герцог Георг Лейхтенбергский пригласил ее в свой замок в Верхней Баварии. Там здоровье претендентки улучшилось, но за пределами замка свирепые нападки на нее продолжались.

Великий князь Гессенский обратился к частному детективу Мартину Кнопфу, чтобы за несколько дней разобраться в деле, с которым берлинская полиция не справилась за семь лет. Кнопф сказал, что претендентка — Франциска Шанцковская, польская фабричная работница, которая пропала в Берлине в марте 1920 года. Первой его свидетельницей была дочь прежней хозяйки Франциски, которая заявила, что она признала претендентку как пропавшую девушку.

Наилучшим способом показать, что больная не была Анастасией — это было показать, что она была кем-то другим, кто пытался выдать себя за Анастасию. В замке претендентку посетил брат Франциски. Сначала он создал впечатление, что признал претендентку как свою сестру, но отказался подписывать письменные показания. Потом он вдруг заявил, что сходство было только поверхностным. Ее зубы были другими, ее ноги были больше и совсем не были похожи на ноги больной, у которой они имели специфичную форму. И говорила она не так, как говорили в его семействе. Усилия, потраченные на то, чтобы создать сходство с претенденткой, были потрачены напрасно, но жизнь в замке превратилась в цирковое представление — любопытствующие все шли и шли. Это оказывало плохое действие на «Анастасию», она становилась все более раздражительной, и с ней трудно было уживаться.

Ее хозяин не был огорчен, когда в 1928 году ее пригласила посетить Соединенные Штаты в качестве гостя русская княгиня Ксения Георгиевна, троюродная сестра реальной Анастасии. Когда она приехала в Америку, княгини там не было, и ее встретила подруга княгини — Энни Б. Дженнингс. «Анастасии» предположительно теперь было 27 лет и, возможно, эта загадочная, измотанная жизнью беженка стала каким-то разнообразием для Лонг-Айленда. Она с радостью была встречена высшим обществом, но были также и те, кто смотрел на нее как на представления цирка Барнума, или как на товар, который способен принести прибыль в соответствии с традициями этой страны. О ней говорили везде, легенды в голливудском стиле возникали одна за другой.

Все это вторглось в жизнь женщины, которая не была заинтересована в гласности и не была способна к какому-либо общению. Между тем шумиха вокруг ее пребывания продолжалась. Появились разговоры о появлении загадочных убийц, и, поскольку это была Америка, была нанята частная охрана с пистолетами под мышками, чтобы защищать ее. Шесть месяцев в обществе княгини Ксении и ее мужа закончились ссорой. Княгиня неосторожно пообещала организовать встречу с императрицей Марией, матерью царя, живущей в Копенгагене; когда разговоры об этом потерпели неудачу, «Анастасия» обвинила Ксению в том, что та обманула ее.

Их дружба рухнула, и она попала в безответственные руки Глеба Боткина, сына личного врача царя. Он верил, что она действительно была младшей дочерью царя, но своей непродуманной помощью он только все более и более компрометировал ее. Она лишилась финансовой поддержки княгини Ксении, но благодаря русскому пианисту Рахманинову она могла оставаться в течение четырех месяцев в Гарден-Сити, Лонг-Айленд.

10 августа 1928 года для того, чтобы спрятаться от журналистов, она зарегистрировалась под именем «Анны Андерсон» — именем, которое она будет носить в течение последующих 40 лет. Глеб нашел юриста, Эдварда Фэллоуза, и с его появлением сага Анастасии стала страшно запутанной, обросла сложными маневрами, целью которых было получение легендарного состояния, которое царь, предположительно, хранил в британских и немецких банках.

Хотя Анна Андерсон и не имела никакого понятия о юридических процедурах или международной финансовой политике, ее имя теперь было прочно связано с корпорацией «Гранданар» — акроним Grand Duchess Anastasia Nikolayevna of Russia. Целью этого сомнительного предприятия являлось возбуждение судебного дела для получения предполагаемого состояния Николая И, наследницей которого являлась Анастасия Николаевна, и оплата купленных акций людям, вложившим свои деньги в это предприятие.