Дело рыжих

В пестрой, бурлящей жизнью, металлургически знойной маленькой Никосии, однако умудряющейся жить многогранной столичной жизнью, он нашел и свое призвание, и кусочек кипрской земли — квартал Лаики — Йитонию, — к которому привязался всей душой, и смерть. Но сначала о том, как он встретил свою любовь — англичанку Патрицию Армстронг.

С ней Антониос познакомился в походе по Троодосу, на летних каникулах между третьим и четвертым курсом. Их компания задалась целью обойти пешком все горные монастыри и церкви — чтобы совмещать приятное с полезным: любоваться уникальной природой, дышать целительным лесным воздухом и изучать технику древней иконописи, мозаики и фресок. Кроме того, все четверо еще не совершали обязательного для каждого киприота паломничества к «Панайя Кикотиссу» — чудотворной иконе Богоматери, по преданию написанной апостолом Лукой.

Патриция вместе с родителями отдыхала в Пафосе. Она познакомилась на пляже с местным парнем, который пригласил ее в поездку по тому же Троодосу.

Едва ребята проехали деревеньку Какопетрию, что у самого подножия гор, как мотоцикл парня сломался — слишком спешил увезти юную англичанку в места, где они останутся совершенно одни. А между тем он должен был трижды объехать вокруг большого камня в центре деревни. Согласно легенде, тот был проклят, завидовал людской любви и требовал такой вот дани от проезжавших мимо парочек.

Чертыхаясь, парень потащил мотоцикл в мастерскую, а Патриция отправилась бродить по окрестностям и оказалась у древней церкви святого Николая, известной своими фресками. В это время там как раз был Антониос с друзьями, которые не могли не почтить их вниманием. Сила притягательности фресок крылась в том, что они были написаны очень талантливыми, глубоко набожными художниками–самоучками.

В отличие, например, от литературы, которую двигают вперед непрофессионалы, вроде врачей и отставных военных, успехов в живописи сможет добиться только художник, в совершенстве освоивший академическую технику рисунка. При условии, что его сознание сумело творчески переработать классику живописи и он годами набивал руку в студиях под руководством мастеров. На фресках Айос Николаос фигуры святых и Христа были непропорциональны, приземисты и большеголовы. Их авторы никогда не были в анатомическом театре, они и портреты–то, до того как приступить к работе в церкви, вряд ли рисовали — горшки, верно, раскрашивали. Как им удалось придать ликам святых духовную силу и сдержанную эмоциональную напряженность?.. Вероятно, их кистями двигало само Небо. Однако ведь для этого авторы фресок сами должны были стать частью Высшего мира: грязный сосуд не мог наполниться божественным содержанием. Вот он — результат долгого изнурительного поста!

Любили друзья потрепаться о необходимости аскезы для художника, ой любили. Однако если кто–то на Кипре и предавался излишествам, так это только богема и студенты единственного местного университета.

К слову сказать, киприоты народ генетически очень старый, поэтому безумства молодости им абсолютно чужды. Киприоты много отдыхают, берегут каждое движение. Если вдруг в благоухающей розмарином кипрской ночи вы услышите разудалую песню и пьяные вопли, то извергающие их уста, вероятнее всего, окажутся русскими. А аборигены по ночам спят, приткнув холодные носы к бокам пришлых жарких хохлушек. Эти южане даже вкус вина, наверно, забыли — вдруг вредно? Только иногда они позволяют себе выпить бокал пива «Карлсбад» или «Кео». И то исключительно потому, что реклама внушила, будто оно способствует пищеварению. Так что, говоря про аскезу, ребята имели в виду лишь отказ от обжорства. Ведь киприоты любят поесть (старики зачастую бывают прожорливыми). Заворот кишок — один из самых распространенных видов смерти на острове. (Национальное кипрское блюдо № 1 — «мезе». Это что–то вроде солянки, мясной или рыбной, однако на пятнадцати тарелках, так как каждый ее ингредиент занимает отдельную. До краев!)

В общем, будущие художники, обомлев, стояли перед фресками Айос Николаос. А когда в храм вошла Патриция, Антониос обернулся на стук ее сабо и обомлел еще больше: на голове девушки словно пылало олимпийское пламя!

Среди греков–киприотов нет ярко–рыжих. Ни одного. Нет и блондинов — от Ларнаки до побережья Африки что–то около трехсот миль. Хотя в Греции–то блондины еще встречаются. А тут не девушка, а полыхающий венец трубы Оренбургского нефтеперегонного завода!!! Если учесть, что запасы полезных ископаемых на Кипре практически иссякли…

Короче, с этой минуты Антониос полюбил Патрицию не меньше живописи. И так любил до последнего дня жизни. Англичанка ответила взаимностью.