Дело серенького козлика

Дело серенького козлика

Глава 1

Дверь открылась, и посетительница… нет, не зашла. Она заплыла, медленно и плавно. Глянула на следователя и глупо заулыбалась.

— Заходите, садитесь, — сказала следователь, и, чтобы девушка не напрягалась, добавила: — Хотите чаю?

— Ой, здравствуйте! — сказала она. — Вы знаете, а Черный Человек мне так и сказал, что будет другой следователь, и что вы предложите чаю!

Рыбкина кивнула. Она читала краткое досье, и знала, что та слегка не в себе. То есть, нет, она не сумасшедшая, но на учёте в психдиспансере состоит. По-хорошему, ее не следовало допрашивать в отсутствии родителей или опекуна, ее и приглашали вместе с опекуном, но она явилась одна.

— Ах, да, я сказала бабе Гале не ходить, — продолжала болтать девочка, — у нее так много дел, всегда так много дел. А Черный Человек сказал, что надо поговорить с вами лично.

Рыбкина кивнула. Первой ее мыслью было вызвать сюда опекуншу. Непорядок — девица несовершеннолетняя, к тому же, явно неадекватная. Но сперва, раз уж она уже пришла…

— Давайте, я задам пару формальных вопросов, — сказала следователь, — а потом мы все же позвоним вашей бабе Гале.

— Ой, что вы, — ответила девица, — не стоит! Она же такая занятая. А Черный Человек сказал, что вам я могу все-все рассказать.

Рыбкина в который уже раз удержалась, чтоб не начать расспрашивать про этого черного человека — мало ли… может, это вообще бред. Только запутаешься больше с такими штуками. К тому же, она и так сейчас расскажет. Все-все.

— Ваше имя? — Рыбкина подвинула к себе чистую бумагу и взяла ручку.

— Лена, — радостно сказала девица, — Лена-Белка. Вы знаете, я часто-часто становилась белочкой! И прыгала по деревьям, это так весело!

Рыбкина нахмурилась — внутреннее чувство подсказало ей, что Лена говорит о том, что и в самом деле происходит.

Рыбкина знала за собой эту особенность — иногда она чувствовала правду, видела то, чего видеть не могла, знала заранее некоторые вещи.

Например, именно внутреннее чувство подсказало, что разбираясь с мелкой кражей из дома дирижера надо внимательно просмотреть недавние дела. В результате оказалось, что уже почти два месяца в городе орудует шайка, совершает мелкие, ерундовые кражи у разных людей.

И все эти люди были чуть-чуть особенными. Гадалка, дирижёр, полусумасшедшая художница… другие…

Прыгала она по деревьям белочкой!

А ведь на ее картинах так и есть — много видов на волшебный, нездешний лес, причем, все сверху, с ветвей. Словно она белочкой забралась почти на самую верхушку и смотрела — зелёное холмистое поле самых верхушек, кроны деревьев, огненный шар солнца, лазурная глубина неба…

— Вы знаете, первому следователю не стала говорить, — продолжала журчать потерпевшая, все так же, ровно, размеренно и радостно, словно рассказывает не о том, как ее ограбили, а просто сказку. — А тут Черный Человек сказал, что вам можно все рассказать.

Следователь оторвалась от записи и посмотрела в глаза Белкиной. Она хотела спросить, наконец, про черного человека, но тут Белкина всплеснула руками.

— Ах, нет! Я все перепутала! Вы знаете, я такая путаница! Меня и баба Галя ругает, говорит, зачем я так путаю, когда болтаю!

— Так что вы перепутали? — уточнила следователь.

— Ну, как же! Он ведь сказал, не можно, а нужно! Мне нужно вам все рассказать!

Следователь сделала максимально серьезное лицо и ответила:

— Конечно. Вам можно и нужно мне рассказать все!

— Да-да, — Белкина прикрыла глаза, — сейчас, сейчас. Я только вспомню, как надо говорить. У вас же говорят правильно, а я так не умею.

— Говорите, как умеете, — следователь улыбнулась, правда, слегка фальшиво.

— У меня украли перо, — сказала Белкина и открыла глаза. Поймала взгляд следователя, и вдруг Рыбкина отчётливо увидела это перо.

Оранжевое, жёлтое и алое, лоскут пламени, полупрозрачное и призрачное.

— Это перо Жар-Птицы, и без него я не могу ее позвать. Без него мне темно и страшно, и я не могу ходить в тот Лес.

— То есть, погодите, — следователь с трудом оторвалась от чудесного видения и попыталась вернуться к реализму. — Вы использовали это перо для своих психо-магических практик?

— Пси… не знаю, — девушка захлопали большими ресницами. Совсем не к месту вспомнилась песня — “хлопай ресницами и взлетай”...

“Хотя, почему не к месту? — подумала Рыбкина, — эта Белка и в самом выглядит, словно уже улетела!”

— Я просто уходила в волшебный лес, и звала Жар-Птицу, — объяснила Белкина так, непринужденно, будто это самое обычное дело — волшебный лес, жар-птицы… — Но теперь у меня нет пера, и я не знаю, что делать. Без пера, без Жар-Птицы, без чудесных деревьев…

Тон у нее оставался все таким же, радостно-небрежным, но щекам вдруг покатились слезы. И так же быстро прекратились.

— Он пришел, и что-то сделал, — сказала Белкина. — Я упала и лежала. Но все видела, не глазами, а во сне. Он был высокий-высокий, и на голове у него были рога. А рядом с ним шла тень. Я очень испугалась! Я решила позвать Жар-Птицу, она-то точно тень прогонит, но едва я достала Перо, как тень выхватила его из руки и убежала.