Дело серенького козлика

Марта открыла уцелевшую заднюю дверь,чтоб доставать волка, но тут волк просто выскочил сам. Вежливо улыбнулся зубастой пастью, показав здоровенные, очень белые клыки.

— Ой, — только и сказала Марта. — Здравствуйте…

Волк уселся за землю. Агрессии он не проявлял, но и разговаривать по-человечески не спешил.

— Я Марта, — сказала Марта. — Следователь из полиции. Я видела, что вас пытался убить какой-то…

Тут Марта смешалась, не зная, как описать того здоровенного козла.

— Какой-то козел, — сказал Мирослав и встал рядом с Мартой.

Волк по-собачьи склонил голову набок.

— Вы можете отвечать? — спросила Марта.

Волк чихнул. Потом встряхнулся, встал, и вдруг кувыркнулся. Потом поскреб землю лапой. Снова сел и посмотрел на Марту.

— Он что-то пытается нам сказать? — спросила Марта.

— Я слышал про такой ритуал, — ответил Мирослав. — Колдуну, чтобы превратиться, надо кувыркнуться через нож. Я прав?

Волк вильнул хвостом. Потом медленно кивнул.

— Ну вот, — продолжил Мирослав. — Нет ножа — нет превращения.

— А нож подойдет любой? — спросила Марта.

— Для обратного превращения — только тот, через который кувыркался “туда”, — ответил Мирослав.

Волк снова вильнул хвостом и кивнул.

— Мда… — сказала Марта. — Поговорить не получится…

Волк встал, снова вильнул хвостом и неспешно потрусил прочь.

— Подождите! — окликнула его Марта. Волк остановился, оглянулся и снова улыбнулся, показывая зубы. Возможно, намекая, что останавливать его не стоит.

— Прошу вас, — сказала Марта, подчеркивая слово “прошу”. — Очень прошу вас — как снова станете человеком, зайдите ко мне. Отделение Ленинского района, следователь Рыбкина.

Волк подумал, чихнул, вильнул хвостом и в два прыжка исчез в темноте.

— Ну, вот и поговорили… — сказала Марта.

— Давайте хоть кофе, — ответил Мирослав.

Глава 7

От родителей Марте осталась трёхкомнатная квартира, сейчас, по большей части, заваленная разной ерундой. Марта жила на работе, ела то, что покупала в супермаркете, носилась по городу на своей машине… но эта квартира оставалась ее домом.

Мирослава надо было положить на диванчик в той комнате, что когда-то была гостиной. Марте пришлось порыться в шкафах, чтоб найти постель. Кажется, этот комплект покупала ещё мама…

В какой-то момент на Марту даже нахлынула тоска, она испугалась, что сейчас сядет на пол и будет рыдать, но обошлось. Она слишком устала, слишком привыкла к суете своих дел, чтоб плакать.

К тому же, она слишком хорошо понимала, что слезами не поможешь, а сделать все равно ничего нельзя.

Мама вместе с отцом разбились на машине три года назад, и Марта порой спрашивала себя, не потому ли она так любит гонять, что ждёт встречи с ними? По всему выходило, что… это неважно. Рутина поглощала тоску, работа, важная и нужная, отбрасывала ее прочь. Марта шла вслед за отцом — тот тоже был полицейским, и Марте всегда казалось, что он брал на себя ответственность за порядок сразу во всем городе.

Мирослав вошёл в комнату.

— Я попросил домового, — сказал он, как о чем-то само собой разумеющимся, — присмотреть. Чтоб мы выспались и отдохнули, но не проспали.

— А что, домового можно использовать, как будильник? — Марта постаралась смешком прогнать из головы тоску.

— Уважительнее, уважительнее, — поправил ее Мирослав. — Хозяин ведь слышит.

Марта сунула ему в руки белье. Показала рукой в сторону гостиной.

— Диван там, — сказала она.

Мирослав кивнул.

Марта ушла в свою спальню села на кровать. Помассировала виски — от напряжения дня в голове словно сгустился большой чугунный шар. При движениях казалось, что он медленно перекатывается внутри и порой тяжело бьется о стенки черепа изнутри.

Прислушалась — не ходит ли где-то по дому домовой? Но не услышала ничего.

День кончился.

Марта легла на подушку, и отключилась.

***

Во сне она видела…

Вверх тянулись темные ветви деревьев. Казалось, что они острые и твердые, что касаться их нельзя.

По веткам скакала белка, беззаботно и легко. Внизу под деревьями бродил здоровенный козел, шерсть его была черной, а глаза горели огнем.

Потом все пропало, появился костер. У костра сидел Коростень и протягивал ей стакан с мутной желтоватой жидкостью. Почему-то Коростень был совершенно гол, если не считать ожерелья из ярких тропических цветов, которое свисало с шеи на грудь.

— Осмотрительность, — сказал Коростень. — Добродетель стариков — осмотрительность.

Марта поняла, что это вовсе и не Коростень, но кто это понять не успела — на плечо странного человека села огромная оранжево-алая птица, глянула черным глазом на Марту и пронзительно крикнула голосом будильника.

Марта не сразу сообразила, что за мужик спит в гостиной. Вчерашний день превратился в плотный комок событий, к тому же странный сон… Потом вспомнила — колдун, Мирослав.

От сна она уже почти ничего не помнила, только ощущение смутной тревоги. И еще ожидания чего-то необычного. Сегодня должно было еще что-то случиться.

“А то у меня нынче случается что-то обычное, — подумала Марта. — Увидеть бы, что будет…”