Дело серенького козлика

Перевод, комментарии, попытки объяснить, что это все значит… Марта чувствовала, что снова попала в универ. Учить бесчисленные кодексы было, пожалуй, попроще, чем эту муть. Написано непонятно, с кучей отсылок на то и это, с оговорками, недомолвками, выводами, вписанными их пальца…

И все же, где-то в этих текстах пряталась магия, и Марта чувствовала себя рыбой, заплывшей в таинственные и очень мутные воды…

Скрываются ли там чудовища? Или сокровища?

Несомненно, и то, и другое.

Марта читала.

***

Дверь открылась без стука, и вошел Палыч.

Сейчас Марта даже мысленно перестала называть его Динозавром — было неловко. Динозавр была его маска, которую он надевал в полиции. Добродушный и слегка бестолковый старичок, болтающий то и это…

Но входил он в кабинет по-прежнему без стука.

Палыч прошел к стулу для посетителей, уселся и только тогда заговорил:

— Учишь?

— Читаю, — ответила Марта.

— Чего читаешь? — спросил Палыч.

— Книгу Перемен, — ответила Марта. — Слушай, ну чушь же! Магия там…

— Магия, магия, — ответил Палыч. — Умелые маги через эти палочки много всякого узнают. Уметь надо.

— А ты умеешь? — спросила Марта.

Палыч в самом начале велел обращаться на “ты”. Мол, раз уж он учитель, то это традиция.

Марта поначалу немного колебалась, но привыкла. Понемногу.

— Неа, — Палыч помотал головой. — Тут много хитростей. Как у тебя с твоей Белкой.

Марта пожала плечами.

Ее до сих пор удивляло, как темный и опасный Лес превращается в прекрасный и легкий, едва Белка оказывается рядом.

Мирослав с Коростенем вдвоем придумали какой-то хитрый травяной чай, с помощью которого можно было во сне отправиться в Волшебный Лес, и теперь Марта часто навещала Белку. А Мирослав — Лису.

Но другим туда ходить было опасно. Даже сам Коростень не осмеливался, говорил, старый, мол, рисковать шкурой…

— Думаешь, с твоей Белкой все так просто? — спросил Палыч. — Весь фокус в отношении, твоем к ней, ее к тебе. Она теперь не человек вовсе, и память о человечном у нее понемногу исчезнет.

— А причем тут эта книга? — спросила Марта.

Она и так догадывалась, что в магии ничего не бывает просто, и ее дружба с Белкой еще неизвестно, во что выльется потом.

— А ни при чем, — ответил Палыч. — Я ж, в-общем, для другого зашел. Шел мимо, и подумал, почему бы не заглянуть.

Марта хмыкнула.

Палычу, чтоб пройти “мимо”, надо было через весь город проехать. А так как он без машины, значит, либо на двух автобусах, либо такси…

— Так вот… — продолжил Палыч. — Я все Аленку вспоминаю. Помнишь такую?

Марта кивнула.

При чем тут ведьма, которую Мирослав скормил своей Лисе, она не догадывалась, но, конечно, помнила.

Пожалуй, она была первым человеком, которого Марта приговорила к смерти. Убила не сама, но приняла решение убить, осознанно и твердо.

Справедливо, но все равно вспоминать об этом было неприятно.

Палыч, как будто, не заметил ее недовольства.

— Как ты ее тогда с одного выстрела шлепнула! — сказал он и от восторга хлопнул себя по колену. — Просто класс! Да еще из этой табельной пукалки, да с такого расстояния!

— Повезло просто, — буркнула Марта.

— Повезло, — повторил Палыч. — Вот, и подумал, тебе так повезти еще может, а мне уже, наверное, поздно в такие игры играть.

Он положил на стол деревянную коробку странной формы.

— Подумал я, что я старый уже. Глаза не те, руки дрожат… да и ноги уже не хотят бегать, как прежде.

— Что это вы, Пал Палыч, — сказала Марта, — вы еще…

— Не-не-не, — замахал руками Палыч. — я побегал, теперь ты бегай. Держи, пользуйся.

Марта взяла коробку.

Старая, деревянная кобура, тяжелая и сильно потертая.

А внутри настоящий Маузер, старинный, вороненый. По стволу вырезаны руны, но что они значат, Марта пока понять не могла.

Палыч молчал, давал Марте время рассмотреть и удивиться.

Но когда Марта собралась уже задать вопрос, он заговорил:

— Эта игрушка еще самому товарищу Волкову принадлежала. Не родственнику той, твоей Волковой.

— Она не моя, — возразила Марта.

— И она не Волкова, — добавил Палыч, — а Вольфенфрой. А может, я и неправильно вычислил, маги — они все скрытные, имена свои берегут.

Он помолчал пару секунд, словно вспоминая что-то свое. Потом заговорил:

— Это было странное время. Я-то не застал, мне самому рассказывали. Но было, было… Сперва-то колдунов церковь гоняла, и делала она это как попало. Одного сожгут, другого припугнут… а третьего и не заметят вовсе. А потом церковь-то отодвинули от дел, и показалось, что вот сейчас Люди в свои руки возьмут все. Люди чудеса станут творить… Идеалисты были, да…

— Вы про революцию? — спросила Марта.

Палыч кивнул.

— И товарищ Волков тогда нашу Организацию собирал. Он, да еще пара человек. Кто из церкви перешел, кто так нашелся… Уж где он этот Маузер взял — я не знаю, но в надежных руках он против любой нечисти — лучше самого святого креста.

Марта с удивлением заметила, что Палыч скинул маску добродушного и чуть бестолкового старичка. Говорит горячо, сильно.

— Мы ведь не просто колдунов гоняем, — говорил Палыч, — мы стоим на страже. Душ, желаний, целей.

Он вдруг остановился, задумался и снова заговорил просто. Как обычно.