Дело серенького козлика

Коростень предложил отдохнуть у него, но Марта отказалась — не хотелось видеть никого. Хотелось приехать домой и упасть спать.

Забыть хотя бы ненадолго о демонах, о чудовищах, о наивной, глуповатой девочке, такой талантливой и такой неприспособленной к жизни.

Хотелось вернуться к обычной своей жизни. Допрашивать жуликов и мелких воришек, а не пытаться разобраться в плетении лжи и гордыни магов.

— До города добросишь? — Мирослав разбил задумчивость простым вопросом.

Марта кивнула.

— Садись.

Слова словно застревали во рту, не хотели выговариваться, поэтому она молчала.

Мирослав тоже задумался о чем-то своем, так что доехали в тишине.

Марта довезла Мирослава до дома, но во двор заезжать не стала. Не хотелось.

Ползти между припаркованными машинами, а потом еще и выползать из тесного двора… Не хотелось.

Мирослав кивнул и вышел. Марта тронула машину и тут Мирослав обернулся и что-то сказал.

Марта остановилась, открыла дверцу.

— Что? — спросила она.

— Спасибо, говорю, — ответил Мирослав и виновато улыбнулся. — Задумался, и даже попрощаться забыл. Извини.

— А… — ответила Марта, села в машину, захлопнула дверцу и поехала.

Потом подумала, что она тоже забыла попрощаться, но останавливаться и окликать Мирослава не стала. Было бы как-то совсем глупо.

“Он поймет — подумала она. — При следующей встрече извинюсь… если не забуду.”

Почему-то была твердая уверенность, что будет еще встреча, и не одна.

Она мчалась через весь город в свою квартирку, в маленькую, захламленную комнату, где месяцами не делалась уборка, куда она приходила только ночевать…

Домой.

***

Ночью снилось что-то очень хорошее, но Марта не могла вспомнить, что.

Могла предположить, но не могла вспомнить.

Во сне все было так просто, так логично, так легко. Там все было наполнено движением и почти полетом.

“Прыгала по деревьям, — подумала Марта и отрезала себе черствого хлеба для бутерброда. — С Белкой прыгала по деревьям…”

Она не помнила этого, но была уверена, что все было именно так.

Вчерашние беды отодвинулись в сторону.

Вчерашние переживания, усталость, разбитость — все это оказалось смыто ночным сном.

“Что с того, что тело увезли в холодильник?” — подумала Марта, и добавила уже вслух.

— Это всего лишь тело. Я знаю, что она этого хотела.

Марта поглядела на свое искаженное отражение в металлическом чайнике.

— Я знаю, что она жива, бодра и весела, — сказала она той, раздутой и неуклюжей Марте в отражении. — Она счастлива тем, что получилось.

“Надо будет спросить Мирослава, — подумала Марта, запивая бутерброд горячим кофе, — помнит ли он свои сны с Лисой?”

Почему-то казалось, что он их помнит лучше, но тоже не очень.

“Классно было бы на каждую ночь туда уходить — в Лес, — подумала Марта, когда уже мыла чашку и убирала посуду после завтрака. — Отдыхается намного лучше. И Белке наверняка веселее…”

Вниз, во двор она спускалась почти вприпрыжку — настроение стало просто прекрасным.

***

Неприятности ждали в кабинете.

На столе лежала записка:

“Зайди”. И подпись Кириллыча.

Ничего особенного, просто начальник зовет для отчета. Давно надо было, но все время было не до того… Но сейчас почему-то казалось, что за этой запиской что-то более серьезное.

Динозавра не было, и Марта снова закрыла кабинет и пошла.

— Вызывали, Владимир Кириллович? — Марта заглянула в кабинет. Кириллыч почему-то поморщился и махнул рукой. Заходи, мол.

Она зашла.

Кириллыч сидел и читал какую-то бумагу. Марта встала перед ним по стойке смирно.

Почему-то именно такая поза показалась сейчас уместной.

Почему-то пахло головомойкой. Большой. Может быть, даже скандалом.

Она украдкой поглядела по сторонам, пока Кириллыч сидел, не отрывая взгляда от каких-то документов.

Динозавр сидел здесь же, пристроился в уголок и старательно делал вид, что не заметил, что Марта вошла.

Кириллыч дочитал. Встал.

Посмотрел на Марту так, словно только сейчас заметил, что она пришла.

— На, — сказал он и протянул бумагу, которую только что читал.

Марта взяла.

Кириллыч снова сел, взял какую-то другую бумагу, воткнулся в нее.

Марта стала читать.

Приказ.

Марту увольняли из полиции.

Многочисленные нарушения при проведении расследования, подвергшие опасности гражданское лицо, несовершеннолетнюю Елену Белкину…

И все в таком духе. До ужаса официально, до ужаса занудно… и до ужаса несправедливо — ей, Марте, не дали даже возможности объясниться.

— Есть, — сказала Марта. Осторожно, очень осторожно положила документ на стол. — Мне расписаться?

— Вот здесь, — Кириллыч приподнялся, ткнул пальцем в строку. И положил еще один документ.

Марта подписала приказ.

Потом глянула вторую бумагу.

Приказ.

Присвоить Рыбкиной Марте Федоровне внеочередное звание старший лейтенант. И выплатить тройной оклад в связи с выходом в отставку.

Марта прочитала. Потом прочитала еще раз.

Подняла взгляд на Кириллыча. Тот не смотрел, читал еще один документ.

— Так ведь не делается, — вырвалось у Марты.

— Угу, — проворчал Кириллыч, но больше ничего не сказал.

Марта оглянулась на Динозавра.

Тот кивнул, но тоже промолчал.

Марта еще раз прочитала.

— Вы же меня уже уволили, — сказала она. — Как же мне тогда внеочередное звание? И за что?