Дело шести безумцев

Никогда раньше на этих метрах не собиралось столько людей. Только вот все когда-то видели тот самый балет по Центральному телевидению, и подобная концентрация зрителей еще не сулила добрых вестей.

Впрочем, Камиль так и написал: «новости плохие и очень плохие».

За вытянутым столом не хватило мест. Сотрудники соседних кабинетов делились своими гостевыми табуретками, расставляя их в два ряда. Когда стало очевидно, что всех присутствующих кабинет Воеводина не вместит, совещание перенесли в атриум на подземном этаже.

Свет определенно устанавливал Камиль. Притащив из резекционной хирургические лампы с глазами-стрекозами, он направил их в зрительный зал табуретников.

– Камиль… – вздохнул Воеводин, – им на входе сухой паек с валерианкой и нашатырем придется выдавать.

Вмешался Женя, успев заменить хирургические лампы на прожекторы из его филологической лаборатории. Он даже попшикал вокруг ванильным освежителем, принесенным из туалета. Пшиком ванили досталось и Камилю в спину, после чего ему пришлось снять белый халат и остаться в штатском.

Заметив меня, он вернул на глаза очки, что лежали стеклами на его загривке, а дужками опирались на уши.

– Воеводин сказал, у тебя ретрит, Журавлева.

Я сняла пиджак, швыряя его на «сидушку» ближайшей табуретки.

– Ретрит – аудит. Работала с фотографиями инфраструктуры шести жертв.

– Нашла совпадения?

– Все жилые районы совпадают, Камиль. Везде есть школа, торговый центр, автобусные остановки.

– Продолжай искать.

Прежде чем отойти, он дернул за мой узел на футболке, чтобы я не выглядела так, словно только что вернулась с пляжа.

– А теперь завяжи его обратно, Камиль.

– То есть?

– Я разрешала тебе трогать меня?

– Я не… трогал тебя.

– Потому что в перчатках ты ничего не чувствуешь? Быстро сделай как было! – требовала я просто потому, что бесилась в преддверии плохих и очень плохих новостей.

На табуретках уже стали появляться первые собравшиеся, и я начала узнавать их – пассажиры с катеров «Инфинити» и «Саммерсет».

Стоило мне на секунду отвлечься, отвернувшись, как Камиль дернул футболку у меня со спины, ловко разорвав ее на две половины до талии. Меня шатнуло пару раз, и я поняла, что он завязал из ткани тугой узел, после чего наконец-то скрылся в своей секционной.

– Кира! Привет! – подошла ко мне Полина.

Та самая девушка, которая заварила мне на катере чай. Кроме чая, я больше ничего не пила и не ела. Ну, если не считать сальмонелл из проточной речной воды.

– Что происходит, не знаешь? Зачем нас собрали? А где твой адвокат? А Максим уже тут? – сыпала она вопросами. – Мой папа нанял трех адвокатов. Но он мне ничего не рассказывает! – схватила она меня за руку, прижав ее к груди. – Тебе страшно? Мне очень страшно! У меня скоро день рождения, ты придешь? Приходите с Максимом. Будет венский бал. Ты танцевала вальс на балу?

«Почти… – думала я, – и для хозяйки закрытая позиция превратилась в захлопнувшуюся крышку саркофага, а мелодия вальса – в траурный марш в минорной тональности».

– Полина Витальевна, – подошла к нам женщина с высоким пучком, в пиджаке стального цвета, – идемте. Скоро начало заседания. Отец держит вам место.

Меня адвокатесса огрела фирменным «всезнающим» взглядом. Не потому, что она знала все, а потому, что ее клиенты должны видеть и верить, что она знает.

Не успела я распрощаться с рукой Полины, как две новые ладошки обвили мои плечи, а в глаза пыхнула вспышка.

Сэми и Диана сделали селфи, прижавшись ко мне справа и слева.

– Мы не успели тогда сказать спасибо, что спасла нас!

– Ты молодец! Мой папа хочет подарить тебе путевку в кругосветное путешествие! Но каюта на одного. Согласна? Поедешь? Путешествие на год! Соглашайся!

– Ничего не нужно, – вывернулась я из-под их ладошек и попятилась, врезавшись в коем-то веке не в пиджак, а в оверсайзную рубашку.

По запаху формальдегида вместо ванильки я опознала владельца.

– Кира Игоревна, – отгородил меня Камиль, – пройдемте. И, – добавил он девушкам, – фото и видеосъемка запрещены. За нарушение с использованием звукозаписывающей техники положен административный штраф.

Он взял телефоны у них обеих и стер последние фотографии, уверена, из удаленных тоже. Все-таки с криминалистами работает.

– Как вы их разблокировали?

– Он же на трехфазовой идентификации! – сопротивлялись Сэми с Дианой его вмешательству в их смартфоны.

– Универсальный ключ.

Девушки запихали свои телефоны под юбки, и, я надеялась, они спрятали их под резинки чулок, а не в более укромные места.

Камиль отвел меня к подоконнику у пыльного серого окна, где осталась пара табуреток с ходящими ходуном ножками.

– Могу распороть.

– Мое тело?

– Твой узел.

– Ты можешь? – вздохнула я. – А я вот не могу, Камиль. И мне он… нравится, – снова уставилась я на свои метафорические стяжки прошлого на запястьях.

Когда заговорил Воеводин, в подземном атриуме наступила тишина. Акустика гениальных зодчих распространяла звук прямо к стенам, без единого усилия я слышала каждое слово.