Дело «Тенкилл»

– Ну, дальше всё просто. Если я руковожу процессом, главной должна быть я. Кто-то должен всем этим управлять, иначе всё развалится. Никакой демократии в команде быть не может, потому что в случае демократии будет ситуация с ребёнком в бассейне.

Она хмурит брови, не понимая, к чему я клоню.

– Ну, знаешь, когда каждый думает, что за ребёнком в бассейне следит кто-то другой, а в результате за ним не следит никто и ребёнок тонет.

– Боже мой, Грета. Это ужасная аналогия.

– Да, она многим не нравится. Нужно придумать что-то получше. Но это не моя точка зрения. Нам нужен порядок. До этого момента был сплошной хаос. И, честно признаться, мне не нравится, что у члена команды есть информация, источник, о котором я не знаю.

Она хочет что-то сказать, но я выставляю вперёд ладонь, давая ей знак молчать.

– Но. Смотри. Это не совсем тот случай, верно? Это какая-то сумасшедшая миссия. И ты работаешь над ней намного дольше, чем я. В общем, прости ещё раз, что накричала. Я тебе доверяю и не буду больше грузить тебя по этому поводу. Но если будет нужно, ты ведь вынешь эту карту из рукава, верно?

– Обязательно.

– Отлично. Спасибо. Есть ещё кое-что, и прости, если я веду себя слишком навязчиво, потому что у меня нет другого выбора. Но я и о тебе ничего не знаю. Скажи мне, что я должна знать?

Самера улыбается. Она, кажется, оценила и вопрос, и степень моего доверия – ведь я позволила ей сообщить мне абсолютно любые детали биографии. Может быть, я слишком много читаю в ее улыбке, накладывая на неё свое собственное желание, чтобы люди позволяли мне излагать мои собственные детали биографии и то, как я определяю себя, а не делали предположения или засыпали меня предполагаемыми вопросами со своими предвзятыми представлениями.

– Думаю, мы отлично сработаемся, Грета. Я родилась в Бомбее. Мои родители переехали в Нью-Йорк, когда мне был год. Мне сорок восемь. Замужем, детей нет – это мой личный выбор. Мой муж – медицинский физик в «Масс Дженерал». Мне нравится работать журналистом-расследователем. Я люблю сатирические ситкомы, такие, как «Вице-президент», и криминальные шоу. Моя самая большая слабость – сливочный сыр с картофельными чипсами «Раффлс».

Я улыбаюсь так широко, что почти забываю о том, в какой стрессовой ситуации мы находимся.

– О, это просто замечательно. Значит, ты не сидишь на кето-диете, как я?

– Ещё не хватало! Я углеводный наркоман.

– Это радует, потому что Лена сильно разозлится, если макароны останутся несъеденными. Так что иди к ней.

Самера улыбается.

– Лена – настоящая жемчужина. Я понимаю, почему ты так за неё волнуешься.

* * *

Поднявшись на крышу крытой парковки, я не вижу, чтобы кто-то поблизости прятался и выслеживал Викторию. Хотя с другой стороны, с чего бы её отслеживать, она всего лишь одна из сотен моих бывших коллег. Я ни разу не звонила Виктории со стационарного телефона «КоКо», и она никогда не набирала мой офисный номер. Я никогда не писала ей с электронной почты «КоКо». Чтобы пригласить её пообедать, я либо звонила с домашнего стационарного телефона, либо писала с личной почты Gmail. Вспоминая эти подсознательные решения, рамки, установленные между «КоКо» и людьми, которые мне небезразличны, которых я уважаю и хочу защитить, я задаюсь вопросом, не согласилась ли я вообще на работу в «КоКо», потому что на каком-то скрытом ментальном уровне с самого начала собиралась раскрыть эти махинации и с самого начала каким-то образом знала, что мне понадобится команда. Может быть, это безумие. Или, может быть, я держала Вик торию на расстоянии по той же причине, что и Лену – потому что это навык, который привила мне и, по всей видимости, Тоби тоже, тётя Вайолет после того, как она сделала то, что сделала.

Поезд из Бостона подъезжает к станции. Воскресенье, восемь вечера, поэтому на платформе довольно много туристов. Достаточно, чтобы человек не слишком опасался оказаться в одиночестве, просто был осторожен. Кроме того, ещё не совсем стемнело. Летние сумерки, тусклый свет уличных фонарей. Я ищу глазами Викторию и не нахожу. Люди расходятся. Виктории нет.

Платформа пуста.

Становится темнее. Тени движутся.

– Эй, ты, чучело, – раздаётся женский голос за моей спиной. Я поворачиваюсь и вижу Викторию рядом с потрёпанной темно-бордовой «Тойотой Королла». – Ты что, думала, я правда на поезде приеду? Оборжаться можно. Для особо умных поясняю – весь комплект у меня в багажнике. И не волнуйся, за мной никто не следил. К тому же это машина моего тупого соседа Дерека. Он чуть не уписался от счастья, когда я в обмен отдала ему свою «Ауди» на всю неделю.

Мы достаём из багажника два огромных чемодана. Не такие маленькие, какие обычно берут в самолёт. Нет. Это два гигантских пароходных кофра на колёсах. Такие мы брали с собой в отели, когда весь процесс проходил где-то очень далеко от всех офисов «Стоукс & Крейн».