Дело «Тенкилл»

После нескольких часов спа-процедур, которые для меня заказал Генри, я возвращаюсь в свой пентхаус. Он пообещал мне, что приготовит ужин, а я очень проголодалась после маникюра, педикюра и девяноста минут массажа лица, и я так рада видеть его у себя дома.

Его силы вернулись. Он в полном порядке.

Выходя из лифта, я оказываюсь внутри деконструированной радуги. Сотни стикеров свисают с потолка и парят над моей белой гостиной. На полу под всем этим сидит Генри.

— В коробке, которую я тебе отправил, были все эти стикеры. На каждом из них написана какая-нибудь твоя цитата или воспоминание о тебе. Всё это причины, по которым я тебя люблю. — Он оглядывает висящие квадраты. — Ложись рядом со мной, — говорит он, и я ложусь. Я готова сделать всё, что он скажет.

Как только мы в точности повторяем ту позу, в которой два года назад лежали на полу в его кабинете, он смотрит на меня.

— Так что же произойдёт? — спрашивает он, улыбаясь.

— Когда ты впервые спросил меня об этом, я ответила, что мы будем постоянно заниматься безумным сексом, — сказала я. — И я думаю, мы доказали это с тех пор, как ты выздоровел?

— Конечно. Но что, если мы это узаконим?

По моему телу пробегает волна электричества. Мои руки дрожат, в голове туман.

— Ты имеешь в виду то, что я думаю, что ты имеешь в виду?

Мой голос дрожит. Генри вынимает из нагрудного кармана огромный аквамарин с изумрудной огранкой на широкой золотой ленте.

— Именно об этом. — Он протягивает мне кольцо.

— Генри …

— На одном из стикеров, — он улыбается, и мне хочется стать очень маленькой и поселиться в его очаровательной ямочке на щеке, — написано то, что ты сказала давным-давно. Ты сказала, что любишь яркие драгоценные камни с изумрудной огранкой, и что каждый должен знать свой размер кольца, как группу крови, и что размер твоего кольца — пять с половиной. Я понятия не имею, почему ты тогда мне это рассказала. Я думаю — я надеюсь — я попал в точку. Но если нужно, мы поменяем его на другое. Размера пять с половиной.

Генри не понимает, что он мог бы просто надеть мне на палец резинку, и это было бы самое прекрасное предложение руки и сердца в мире.

— Я так тебя люблю, Генри. Я так тебя люблю, что мне даже больно. — Я откровенно всхлипываю, когда он надевает мне кольцо. — Мы можем сделать двенадцать тысяч младенцев, начав прямо сейчас?

Он стирает мои слёзы.

— Это значит — да?

— Конечно, Генри, это значит — да. Очень большое ДА.

Он встаёт. Идёт в мою спальню. Я следую за ним. Он встаёт перед моим столом. За его спиной — моя заправленная кровать.

— Стой на месте, — говорит он. Я стою на месте.

— Закрой дверь, — говорит он.

* * *

Следующий август

Какой-то неясный инстинкт отвлекает меня от собственной свадьбы. К логичному счастью примешивается другое, заманчивое чувство, не тревожное, а лёгкое, игривое, некий потенциал счастья нелогичного. Может быть, это предчувствие некоей алхимии, способной превратить без того волшебный день в нечно в буквальном смысле волшебное. Магия всегда опасна, потому что может выйти из-под контроля, стать дикой и неудержимой. Но магия способна и превратить сверкающую радугу в сплошную арку цвета, что-то невероятное, похожее на сон, но осязаемое. Эти сверкающие электрические токи, окружающие меня, проходящие сквозь моё тело, — за пределами великолепной церемонии, которая вот-вот начнётся.

Мы проснулись от возгласа радиотехника:

— Доброе утро, новобрачные! Это идеальный летний день!

Итак, идеальный летний день. Мы с Генри стоим на крыльце хижины Лены, а сама Лена — у нас за спиной, она будет вести церемонию. Мой свидетель — мой брат, свидетель Генри — его сестра. Они стоят под крыльцом, напротив нас. Эта расстановка, пожалуй, — единственное, что на нашей свадьбе традиционного.

На Лене — великолепное платье из белого хлопка. Ожидая, пока певец допоёт песню Рэя Ламонтана, она смотрит и смотрит Тоби в глаза, а он кусает нижнюю губу и шепчет: «Я тебя сожру», аккурат перед тем, как она говорит:

— Добро пожаловать, дамы и господа! — Выдержав паузу, подмигивает Тоби и добавляет: — И великолепные любовники, взрывающие наш мир!

Гости свистят, кто-то хлопает, кто-то улюлюкает.

Такая уж это свадьба. Множество эротических намёков, совершенно не тонких, и других специфических радостей. Я шлёпаю Тоби букетом, говорю, чтобы он вёл себя прилично, и добавляю, что они двое как из порнокомедии прибыли. И широко, очень широко улыбаюсь.

Да, я абсолютно счастлива. Я купаюсь в волнах блаженства. Но всё же мне нужно определить и понять это отвлекающее меня чувство. Экзотическая атмосфера и дикие цвета мне по душе, и дело не в них.