Дело «Тенкилл»

Я втянула шею, подняла плечи до ушей, как делала всегда, обороняясь. Тоби спрыгнул с табурета и пробежал мимо собравшихся в гостиной и по коридору в свою спальню. Но я заставила себя не двигаться с места, потому что мне нужен был ещё один факт.

— Они нашли её тело?

Агент Комплекс внимательно посмотрела на меня, моргнула, и я поняла: она знает, что я что-то знаю. Медленно, глядя мне в глаза, будто пытаясь что-то выяснить, она ответила:

— Нет.

Прежде чем она смогла проверить свою теорию, я как могла изобразила шок и рванула вслед за рыдающим Тоби. Захлопнула за собой дверь спальни с табличкой «Отец Эммануил» и всю дальнейшую жизнь продолжала отрицать какие-либо сведения о планах тети Вайолет.

Федералы провели несколько пресс-конференций по поводу уничтожения компании «Маркхэм», отметили, что никто не пострадал, кроме самой преступницы, Вайолет Винет. Они называли её чокнутым конспирологом, они арестовали уборщика, который с готовностью признался, что во всём виновата тётя Вайолет, а он лишь пошёл у неё на поводу. Пока тянулись все эти первые пресс-конференции, я начала подозревать, что федералы врали насчёт смерти тёти Вайолет, чтобы сдержать ситуацию и успокоить общественность. Закрыть дело.

Но я поняла по тому только, как моргнула агент Комплекс и как долго она тянула с ответом на вопрос, нашли ли они тело тёти Вайолет, я поняла — они считают, что ей удалось сбежать.

Агенту Комплекс сейчас шестьдесят два года, и она на пенсии, но по-прежнему каждые два-три года навещает меня, надеясь вынюхать, не слышала ли я что-нибудь. Теперь она говорит, что взрыв в Маркхэме — «ускользнувшее дело» и что сейчас, даже на пенсии, ей всё еще «любопытно». Те агенты, что унаследовали её нераскрытое дело, тоже порой звонят мне и задают вопросы, изображая хороших копов. Звонят журналисты, звонят исследователи, звонят документалисты. Я никому из них не сказала ни слова о том, что тётя Вайолет навещала нас, пока мне не исполнилось пятнадцать, а Тоби — одиннадцать. Он тоже держит язык за зубами.

Первый раз она пришла ко мне тоже в полнолуние, спустя где-то месяцев восемь после взрыва. Летучие мыши-ведьмы той ночью вновь кружились за стеклом, поэтому, когда она постучала в окно моей спальни, я вновь рассказала самой себе фантастическую историю о том, как летучая мышь стала настоящей ведьмой. Я вздрогнула и спряталась под одеяло, но тут снова раздался стук. Я высунула голову, увидела лицо тёти Вайолет, подняла стекло.

Она стояла на приставной лестнице, обычно лежавшей в папином флигеле.

— Отец Эммануил, — сказала она, — я ищу покаяния.

Это была одна из наших шуток.

Я улыбнулась и едва не расплакалась от счастья. Хотя её длинные светлые волосы теперь стали короткими и чёрными, хотя на ней был зелёный комбинезон дворника с бейджиком «Рина», это была она, тётя Вайолет. Меня лишь немного смутили её фиолетовые глаза.

— Что у тебя с глазами?

— Это красные контактные линзы. С синим дают такое сочетание — жутковато, да? Надо ещё над этим поработать.

— Тётя Вайолет, — прошептала я. — Ты жива? Ты не призрак? Ты …

— Тсс, — сказала она и оглянулась через плечо. — Послушай, девочка моя, я не чёртово привидение, и ты в них не веришь — забыла? Я такая же настоящая, как эта чёртова лестница. Всегда доверяй своему восприятию и своим инстинктам, я тебе это говорила сотни раз. Ты же всё помнишь, правда? Никогда в них не сомневайся. Никому не позволяй сбить тебя с толку. Ясно?

— Да, тётя Вайолет.

— Теперь слушай. Я заскочила на минутку, чтобы сказать, что люблю тебя и что ещё вернусь. Не забывай, это наш секрет. Мне нужно спрятаться, что очевидно. Но я приду ещё. Не знаю когда. Мне нужно, чтобы ты об этом знала.

— Я скучаю, — призналась я и изо всех сил напрягла живот, чтобы голос не задрожал, и вытаращила глаза, чтобы они не наполнились слезами. Порой я думаю, не повлиял ли этот эпизод на мою способность сдерживать эмоции в зале суда.

— Ты самая храбрая и умная девочка во всём мире, и я так тобой горжусь. Вот, — она положила камешек мне на подоконник. — Каждый раз, когда я буду к тебе приходить, я буду оставлять доказательство, что я здесь была. Не забывай, как сильно я тебя люблю и насколько всё это реально.

— Хорошо, тётя Вайолет.

Она послала мне воздушный поцелуй и скрылась, прихватив с собой лестницу.

Теперь у меня на подоконнике пятнадцать камешков. Я перевозила их в общежитие колледжа, в общежитие университета, в свою первую квартиру, во вторую квартиру, а теперь и в пентхаус. Она приходила пятнадцать раз и каждый раз клала мне на подоконник камешек, и Тоби тоже. Но с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, новых камешков так и не появилось. Не знаю, где она сегодня и жива ли она, но я бесконечно по ней скучаю. Я не рассказывала о ней никому, кроме Лены, потому что Лена — особенная, и её мне тоже приходится держать в тайне. И ещё мне придётся рассказать Генри, если дальше будем не он и я, а мы.

Глава двадцать шестая

Утром Тоби приносит мне кофе.

— Виктория сделала тебе капучино в той машине, что у тебя стащила.