Дело Тихонова-Хасис

Свидетельствует информагентство Regnum: «Разделение единого уголовного дела, возбужденного по факту умышленного убийства, на два самостоятельных дела…, по словам Маркелова, является беспрецедентным решением. Попытки обвиняемых свалить всю вину на тех подельников, кто еще не задержан, «это обычная бандитская “отмазка”, на которую правоохранительные органы никогда не ведутся, — отметил он. — Но здесь я увидел эту ” отмазку” со стороны прокуратуры»[26].

На судебной стадии вопрос о розыске Никиты Тихонова вообще не поднимался — именно по той же причине. В заседании суда потерпевшая Рюхина заявила, что Пашкевич «необъективно расследовал дело и направил дело в суд со статьями, не соответствующими тяжести содеянного подсудимыми». Адвокат Маркелов: «Я полностью поддерживаю аргументы потерпевшей Рюхиной». Потерпевший Томский: «Согласен с адвокатом Маркеловым» (Протокол от 12.04.07).

То есть, будь на то воля адвоката Маркелова, да и потерпевших, Никита Тихонов никогда не был бы объявлен в розыск, бессмысленность чего Маркелов прекрасно понимал. В конечном счете, снятие с Тихонова подозрения в убийстве Рюхина за «отстутствием составов преступления» блестяще подтвердило правоту в этом адвоката.

За что же было его убивать?!

Версия мести Тихонова Маркелову за несправедливо обрушившиеся гонения не выдерживает никакой критики. В суде, во время дачи показаний Никиты на допросе 23 марта 2011 г., она рухнула окончательно.

Вопрос адвоката Романа Карпинского, представляющего интересы вдовы погибшего: «Как вы узнали о роли Маркелова в деле Рюхина?»

Ответ Тихонова: «Вероятно, со слов Андрея Бормота, проходившего по делу».

К.: «О каких действиях Маркелова по привлечению вас к этому делу вы узнали от Бормота?»

Т: «Ни о каких. До задержания».

Коротко и ясно. И вполне естественно. Причин ненавидеть Маркелова, мстить ему не было. Они вдруг «появились» уже в допросной комнате Следственного комитета.

Тихонов однозначно показал тогда же в суде, что узнал о том, «что Маркелов настаивал на привлечении меня в виде обвиняемого», уже лишь после ареста.

Как мы теперь уже знаем, сведения в отношении якобы участия Маркелова в преследовании Тихонова — неправда. Кто мог нашептать ее Никите в ухо «после ареста»?!

Вопрос, как говорится, риторический. Потому что ответ на него очевиден.

Но черное дело ангажированными газетчиками сделано. Лапша, навешанная «Новой газетой» на уши читателям, суду и присяжным, не только залепила им слух, но и ослепила. Привела к неправосудному решению.

Впрочем, допустим даже, будто Тихонов тяжело переживал свое нелегальное положение, обвинял в нем Маркелова и решил ему отомстить (хотя мстить было не за что). Но разве его после этого перестали бы разыскивать, подозревать? Он облегчил бы свое положение? Открыл бы себе дорогу к карьере, к нормальной жизни?

Да нет же, как раз наоборот! Он сразу стал бы первым подозреваемым (что и произошло!) еще и в новом убийстве. Причем, если за Рюхина его преследовали напрасно, по оговору, и это давало надежду когда-нибудь избавиться от розыска (как и вышло в итоге), то «отомстив» Маркелову, он сразу попадал бы под подозрение уже за дело, и разыскивался бы уже по двум убийствам вместо одного. Вся горечь его положения только усугублялась бы этим во много раз, он загонял бы сам себя в ловушку без надежды на выход!

В своем жертвенном самооговоре, написанном в день ареста, объясняя переход в нелегалы, Тихонов написал: «В правоохранительные органы я не обращался, так как у меня к ним не было доверия и я не верил, что смогу доказать свою невиновность. Считал, что рано или поздно правоохранительные органы сами установят правду, найдут истинных убийц и тогда я смогу вернуться к прежнему образу жизни» (т. 5, л.д. 251).

Так что же в таких условиях? Отомстить — и окончательно усложнить, испортить свою жизнь, превратиться из виртуального преступника и убийцы — в реального? Рискнуть получить пожизненный срок, сломать свою собственную жизнь навсегда? Не слишком ли большая плата за сомнительное удовольствие угробить неприятного человека? Не умно.

Не мог Никита руководствоваться таким мотивом. Не верю я в эту версию, представляя себе уровень его умственного развития. Я сам — выпускник МГУ и знаю точно: дураков там не держат.

2. Версия следствия ничем не убедительнее, не лучше.

В признательных показаниях Никита Тихонов действительно заявил о личной неприязни к Маркелову. Но как! Если бы можно было смеяться над судебным делом, в котором имеются два трупа и один осужденный на пожизненное заключение, читатель бы просто хохотал над тем мотивом убийства, который глубокой ночью с 3 на 4 ноября следователь Игорь Краснов (под наблюдением адвоката Евгения Скрипилева) вложил в уста Никите Тихонову, по его словам. А именно:

«Мотивом для принятия решения об убийстве Маркелова послужила личная неприязнь к нему в связи с осуществлением им защиты шахидок-террористок по уголовным делам, а также преследование моих знакомых в ходе работы в качестве адвоката по уголовным делам» (т. 5, л.д. 180).