Дело толстых

В половине четвертого четыре дамы — новорожденная Юлия, Ангелина Ивановна и два бухгалтера, Галина Федоровна и Ирина Владимировна, — накрыли стол в зале для совещаний. Уборщица тетя Маша в сервировке участия не принимала, так как уборщицу поставили на чистку картофеля.

В четыре часа в зал вошло начальство с цветами, шампанским и подарками. Четыре бутылки шампанского брют «Абрау-Дюрсо» — идея Марты Игоревны. Жена владельца «Гелиоса» пила только настоящий, проверенный брют, вина с добавлением сахара презрительно обзывала «компотами» и покупку шампанского третьим лицам не доверяла.

— А… Бориса Аркадьевича дожидаться не будем? — пискнула юбилярша.

— Он в отъезде, Юлечка, — сказал начальник охранных служб «Гелиоса» Васнецов Александр Николаевич.

Юбилярша вздохнула, однофамилец живописца открыл шампанское, первый акт спектакля проходил как мизансцена дружеского застолья. Мужчины целовали Юлю в розовые щечки, дамы приязненно улыбались и с завистью замечали — красота и свежесть новорожденной затмили пышные букеты.

В начале шестого тетя Маша внесла в зал блюдо с разварным картофелем, Ирочка Владимировна две тарелки с разогретыми в микроволновке курами, мужчины плавно перешли с шампанского на водку, с восхвалений секретарши к тихим деловым беседам.

Пятнадцать минут седьмого Марта Игоревна посмотрела на часы и дернула бровью, юбилярша поняла — пора закругляться десертом. И, прихватив с собой Ирочку, Юлечка отправилась на кухню.

Там под присмотром тети Маши давно вскипела вода и заварился чай, в пироге с повидлом стояли двадцать пять свечей, ждали огня и «хеппи бесдей». Ирочка чиркнула спичкой, тетя Маша достала из кухонной тумбы блюдца и чашки, Юлечка полезла в морозильный шкаф за «Венецией».

Через несколько секунд до зала совещаний донесся трехголосый дамский визг.

На поднятые кверху брови коммерческого директора Владимир Александрович Гудовин пожал плечами:

— Мышь увидели.

Но визг не прекращался. Он стал исполняться дуэтом и наполнился явно истерическими нотками. Плюнув на рюмку с водкой, Васнецов встал, одернул пиджак и отправился выяснять причину переполоха.

Мизансцена, встретившая его в декорациях кухни, очень не понравилась Александру Николаевичу. На полу, рядом с открытым морозильником, валялась в обмороке тетя Маша, вся в чашках и блюдцах; Ирочка и Юлечка (сопрано и альт) визжали и готовились проделать тот же номер, что и уборщица. Обогнув дуэт и обморок, Александр Николаевич заглянул в морозильный шкаф и тихо выругался. На коробке с тортом «Венеция» лежало заиндевевшее тельце собаки Тяпы — единственного друга хозяина фирмы Бориса Аркадьевича Гольдмана.

В понедельник утром Михаила Валерьевича Тарасова вызвал к себе начальник городского УВД полковник Николай Иванович Морозов. С полковником Морозовым Валерыч был знаком давно.

Лет десять назад они операми топтали землю на одном участке, полковник был старше капитана всего на восемь лет, но по карьерной лестнице шагал легко, так как не имел вредных художественных наклонностей.

— Как дела, как Марьюшка? — Полковник перебирал бумаги на столе и начинал беседу издалека. Морозовы и Тарасовы дружили семьями, их жены встречались регулярно, мужчины встречались реже, но при каждом удобном случае передавали друг другу приветы.

— Работает, астму лечит, Аленку воспитывает…

— Она у тебя на третьем? — Дочь Тарасовых училась в медицинском институте.

— Да. Отличница.

— Молодец, — похвалил Морозов. — Отпуск у тебя когда?

— Через неделю, — насторожился Тарасов.

— Куда поедешь? Или, Марья говорила, вы собираетесь грядками обзавестись?

— Какие грядки. — Валерыч махнул рукой. — Для дачи время нужно и машину.

— Понятно, — протянул полковник и наконец перешел к сути дела. — Просьба у меня к тебе, Миша. — Сказал и замолчал, гоняя по круглому лбу десяток морщин.

— Какая? — немного удивленно поторопил Тарасов.

— Ты о фирме «Гелиос» слышал?

— Ну. Аптеки?

— И не только, — кивнул Морозов. — Оптовый склад, оздоровительный женский центр «Волшебная заря» — тоже их. Сейчас собираются открывать центр семейного отдыха и клинику, специализирующуюся по пластической и реабилитационной хирургии. Под клинику выкуплен старый санаторий железнодорожников в сорока километрах от города. Место тихое, воздух свежий, от Москвы не так далеко… Собаку у них убили и в холодильник подкинули…

Окончание речи Николая Ивановича было странным и неожиданным. Михаил Валерьевич почувствовал себя неуютно и неловко заерзал на стуле. «Докатился, — мелькнуло в голове, — на убийство собак переводят».

— А может, и не убили, — сам себе сказал полковник, — может, сама померла.

«Час от часу не легче», — мысленно вздохнул Тарасов.

— Но в холодильник подкинули, — продолжил Морозов.

— «Гелиос» считает это фактом угрозы? — спросил капитан. — Просят вмешаться?

— В том-то и дело, что нет, — развел руками Николай Иванович. — Называют это глупой шуткой.

Теперь руками развел Тарасов:

— Тогда в чем дело? Потерпевшими они себя не считают…

— Погоди, Валерыч, — попросил полковник и нахохлился. — Тут, видишь ли, какое дело… Директор, вернее, владелец у них пропал.

— Когда?