Дело возмущенных мертвецов

— Но это не причина, чтобы умирать с перекошенным лицом.

— Согласен, Константин. Но представьте себе такой пример. Вам через минуту предстоит отойти в мир иной. Неужели вы бы мило улыбались и раздавали воздушные поцелуи? Тут не до улыбок. А если люди были недовольными при жизни, то чего от них ждать после смерти. Сказать по правде, я очень переживаю за каждого из них, но мои чувства имеют предел. Я не могу позволить себе слишком близко принимать все к сердцу и рыдать над каждым. Мои слезы никому помогут, поэтому я взял себе за правило относиться к подобным вещам, как к обновлению.

— Я вас не понял.

— Что же тут непонятного? Все старое когда-то уступает место новому, не так ли? Так везде — в природе, в научном прогрессе и в человеческой жизни тоже. Одно поколение сменяет другое. Поэтому рыдать вслед каждой похоронной процессии не разумно. Я прагматичный человек. Будь я более сентиментальным, у меня бы не осталось времени на реальную помощь живым. А про призрака — это вы хорошо придумали. Остроумно. Если позволите, я украду у вас эту шутку.

Но Костю было не так просто сбить с толку, и он упрямо продолжил.

— Если вы считаете это обычным делом, то не кажется ли вам, Олег Игоревич, что количество смертей на один квадратный метр в вашем доме значительно превышает средние показатели по Москве?

— О-о-о! Вот вы о чем. Может быть, но на это есть свои причины. Шестьдесят лет назад в наш дом заселяли молодых двадцатилетних людей, так сказать, будущее страны. Сейчас тем, кто еще жив, далеко за восемьдесят. Просто им пришло время умирать, что они, собственно говоря, и делают. Как видите все легко объяснимо. Возраст и больше ничего. В этом заключается причина «превышения наших показателей». Каждый человек когда-то умрет. Не знаю как вы, но я бессилен этому помешать.

— Извините, Олег Игоревич, но я смотрю на это иначе. Заявляю вам, что я собираюсь разобраться с этим делом. Я считаю, что события последних дней — это не просто возраст.

— Что же это, по-вашему?

— Убийства!

Лицо управдома стало каменным.

— Константин, вы понимаете, что говорите? Каждое ваше слово может дорого вам стоить?

— Я не боюсь, — ответил Костя. — И прежде чем что-то сказать, я всегда думаю.

— Тогда, скажите, откуда у вас такие нелепые фантазии — убийства? Для такого громкого заявления нужны доказательства. Они у вас есть? Может, вы даже кого-то подозреваете?

— Никого конкретного я не подозреваю, — спокойно ответил Костя. — Но считаю, что просто так замалчивать это нельзя. Здесь есть что-то темное. Я пока не пойму что именно, но чувствую…

— Вы, значит, чувствуете, — выпрямился в кресле управдом. — Только чувства — это еще не факты, на которые следует опираться, произнося такие слова. Поменьше смотрите криминальные сериалы и вам не будет мерещиться всякая ерунда. Честно говоря, я был о вас куда лучшего мнения. Советую впредь хорошо думать, прежде чем делать подобные заявления. За такие слова по головке не погладят.

— Но ведь вы сами видели их лица. Разве этого мало?

— Представьте себе — да. Я на каждом общедомовом собрании вижу такие физиономии. И что я, по-вашему, должен делать — бежать в полицию с криками «Помогите! Убивают»?

— Но нужно же что-то делать, а не только переживать и перекладывать на столе бумаги?

Эти слова задели управдома.

— Между прочим, это не просто бумаги, а прошения на выделение помощи ветеранам. И этим в том числе я занимаюсь с утра до вечера. За те пять лет, что я работаю здесь управдомом, я сделал столько, сколько не смогли все предыдущие управдомы вместе взятые. Мы благоустроили территорию, поменяли окна, отремонтировали подъезды и провели профилактику лифтам. Я привлек к работе наш фонд… то есть фонд «Последняя радость», который за свои собственные деньги обеспечивает наших стариков бытовой техникой. Видели вы где-нибудь подобное в Москве? А еще к нам регулярно приходят пионеры — дают бесплатные концерты, ухаживают за пенсионерами. Вы упрекаете меня в бездействии, а сами хоть что-нибудь сделали? Почему бы вам и вашим друзьям не взять шефство над кем-нибудь из жильцов, например, над вашим соседом Николаем Тимофеевичем?

— Шефство? Я не думал об этом, — ответил сбитый с толку Костя.

Он уже жалел, что был так резок с управдомом.

— И никто не думает, зато все жалуются. Уж, что-что, а критиковать и жаловаться у нас любят — хлебом не корми. И если бы объявили конкурс на самую большую жалобную книгу, то наш дом стал бы победителем. Вы, Константин, даже представить себе не можете, что мне пишут. Вот, из последнего, — Олег Игоревич выудил из вороха бумаг увесистую папку. — Один из жильцов обвиняет другого в том, что тот пользуется его туалетом.

— Как это?

Управдом взмахнул бумагами.

— Очень просто. Когда хозяин квартиры уходит из дома, его сосед разбирает стену в туалете и справляет свою нужду, а потом заделывает все обратно. Как вам?

— Ерунда какая-то. И ради чего это?

— Якобы для того, чтобы сэкономить воду.

Костя потер переносицу.

— А вот мое любимое. Жилец с третьего этажа жалуется на четвертый и пятый этажи. Знаете, по какому поводу?

— Нет.