Дело всей жизни. Книга первая

За весь год в Нью-Йорке я заработала семь тысяч… Я действительно продала себя дорого. Меня затрясло от того, что теперь, держа их в руках, поняла — самые ошеломляющие возможности всегда ниже человеческого достоинства.

Сунула деньги в клатч, а его — в новую большую сумку, купленную в аутлете. Натянула платье на тонких бретелях со свободной юбкой и открытой спиной и вышла — стилист ждал меня — я поняла это, услышав разговор Маури и Никиты. Сам хозяин не соизволил мне об этом сказать. И это злило. Почему он ведёт себя так?

Этот мужчина сводит с ума! Он дразнит меня своим совершенным телом и синими глазами. Без него спокойнее, рядом с ним я себя теряю. Остаётся только он, его тело, его поцелуи, секс с ним и его пугающая прямота.

Она выбивает почву из-под ног, его слова режут слух и сердце, они точны, как удар клинка, и он говорит их так просто, что что-то сжимается в душе, бунтует против такой непосредственности и подавляющей уверенности в своей правоте.

Он рушит всё привычное с искренней уверенностью, что правильно именно то, что говорит и делает он. И что-то глубоко внутри соглашается с ним, неуверенно и робко.

Между нами с Никитой явно химия, но он открыто говорит, что всему этому будет конец. И это не обсуждается и не подвергается сомнению. И я верю ему и в этом. И только сейчас поняла, что боюсь чувств, которые меня уже будоражат.

Влечение к этому необыкновенному мужчине, жажда секса с ним, страх перед ним и его подавляющей аурой и возможности, которые передо мной открываются. Никита — мой личный обжигающий абсент, пьянящий до помутнения рассудка, горький, как правда, и сладкий, как оргазм.

И эта адская смесь манила и заставляла дрожать. Казалось, что наш договор на самом деле существует, и его невозможно нарушить. Потому что он подписан моей кровью с моим личным дьяволом с синими глазами и бронзовой кожей.

Вот только срок действия договора не вписан, и в этом мой единственный шанс.

Глава 7. Жара… влажность… все дела…

Что ты знаешь о спокойствии?

— А вы, сэр, всё пьёте, — с лукавой снисходительностью, едва сдерживая смех, утвердил Маури, протягивая Теренсу бутылку холодного пива.

— А вы, сэр, рискуете! Побрею неровно, обрастать будете криво! — парировал человек-чума XXI века, модный стилист Нью-Йоркской тусовки.

Он ввалился в квартиру разрушительным ураганом. Маури, открыв ему дверь, по привычке схватил с консоли в холле итальянскую фарфоровую статуэтку XVII века и, прижав её к груди, закрыл собой картину кисти Эдварда Мунка[7], до сих помня плачевный визит стилиста в канун Рождества, когда он, крутясь со своей огромной спортивной сумкой, даже в просторном холле умудрился снести с обувницы вазу, созданную потомком династии Бурбонов.

С тех пор дворецкий не упускал случая подтрунить над парнем, а я благоволил ему и простил нанесённый ущерб, тем более что ваза не была так уж дорога и красива. Скорее, ей была предначертана такая судьба из-за дефекта — её дно было неровным, а баланс изогнутой фигуры нестабилен, поэтому она не раз падала, но казалась неубиваемой.

Как оказалось, только казалось.

Я не посвятил приятеля в то, что эта ваза уже порядком достала и приходящую горничную, и дворецкого, и меня, но не упустил случая заполучить Теренса в личное пользование в любое время дня и ночи и абсолютно бесплатно.

Вот и сейчас он явился с тусовки в невообразимом виде: жёлтая рубашка с яркими крупными цветами всех цветов радуги и росчерками клеток, майка с горизонтальными растянутыми прорезями, рыжая шляпа, узкие штаны кирпичного цвета с широким ремнём и волосы сочного красного цвета, мятыми патлами продуманно спадавшими до плеч.

— Вы, сэр, не посмеете, — чуть не хохоча ответил Маури, услужливо открывая бутылку, — я — лицо дома сэра Никиты. Вы же не хотите испортить ему лицо, сэр?

Я откровенно заржал — дворецкий уел парня как нечего делать. Теренс чуть не захлебнулся глотком пива, и Маури с удовольствием постучал ему по спине, расплываясь в белозубой улыбке.

Так нас и застала Несси, когда вошла в малый зал. Стилист, увидев её, застыл, чуть не поставил бутылку мимо столика и поднялся. Расставив руки, будто собрался обнять, он обошёл по кругу ошарашенную девушку, оглядел её с головы до ног и обратно и, сглотнув, вымолвил:

— Соломат, ну почему всё лучшее вечно достаётся тебе, а? — тут же спохватился и представился, согнувшись в низком поклоне, приложив ладонь к сердцу: — Теренс Райт, можно просто по прозвищу — Терабайт. А вас, звезда Америки, как зовут?

Несси беспомощно посмотрела на меня, я лишь улыбнулся — этот парень как таблетка от депрессии, скоро девушка и не вспомнит о неловкости. Однако удачно я его вытянул из постели после светской попойки.

— Тенесси… — начала девушка, стилист схватился за лицо, открыв рот и глянув на меня, на неё, чем смутил девчонку ещё больше. Она продолжила неуверенно: — Мо… Моори.

— Супер! — зачарованно прошептал Теренс, воздел руки к потолку и громко и торжественно провозгласил: — Тенесси Моори! Восходящая звезда американского небосвода!