Дельцы.Том I. Книги I-III

Завтракъ принесли совсѣмъ готовый и поставили между двумя креслами. Пикантность и разнообразіе закусокъ показывали, какого происхожденія брюхо Саламатова. Онъ сталъ по порядку отвѣдывать отъ каждой закуски, причмокивать толстыми и влажными губами, при чемъ щекп его тряслись и сластолюбиво вздрагивали. Прядильниковъ ничего этого не видалъ, углубившись въ очищеніе рѣдиски, что у него шло крайне плохо.

— Вы какой водочки? — спросилъ Саламатовъ.

— Не употребляю, — кинулъ Петръ Николаевичъ.

— Напрасно, напрасно. Смотрите-ка, какъ холера-то-начала забирать. Такой англійской горькой вы нигдѣ не получите, кромѣ меня, и такого виски: самъ привезъ на компанейскомъ пароходѣ изъ Лондона. А коли спиртныхъ не употребляете, позвольте пугнуть красненькимъ. Рекомендую вамъ этотъ кортонъ. Такого нѣтъ и у Маньи въ Парижѣ, а у него первый кортонъ. У Рауля всего какихъ-нибудь дюжины двѣ бутылокъ осталось. Да вы посмакуйте хорошенько. Букетъ-то, букетъ-то — духи малиновые, легкость и сочность вина…

Поднося рюмку изъ тонкаго хрусталя къ своимъ лоснящимся губамъ, Саламатовъ совсѣмъ закатилъ глаза и вся утроба его получила волнообразное движеніе. Прядильниковъ тоже уткнулъ носъ въ рюмку и началъ торопливо прихлебывать, слегка поморщпваясь, какъ-будто вино было кислятина.

— Ха, ха, ха!… — разразился Саламатовъ: — да вы его глотаете, точно касторовое масло.

— Доброе вино, — заторопился выговорить Прядильниковъ.

— Малиновые духи.

Саламатовъ пропускалъ рюмку послѣ бараньей котлетки, за которою послѣдовали почки въ мадерѣ, маседуанъ изъ легюмовъ и гурьевская каша.

Прядильниковъ только тыкалъ вилкой, а ничего путемъ не ѣлъ.

— Одно мы можемъ сказать, — вскричалъ Са^лама-товъ: — что нигдѣ нельзя такъ поѣсть, какъ на святой Руси! Конечно, Парижъ по этой части первое мѣсто: Филипъ, Биньонъ, Бребанъ, Café Anglais, все это — маги и волшебники по части разныхъ сюпремовъ, въ особенности Филипъ. Тонкость, сервировка и комфортъ превыше всякаго описанія. Вы ему говорите: мнѣ нужно обѣдъ, насъ будетъ человѣкъ семь, восемь. Онъ отвѣчаетъ: прекрасно, я сервирую большой обѣдъ, un grand diner, такъ-сказать по первому разряду; стоитъ это триста франковъ, и для него все равно: будетъ-ли васъ восемь человѣкъ, десять и даже двѣнадцать. Ну, предположите, что васъ десять человѣкъ., Выходитъ по тридцати франковъ на рыло. Ну, что такое тридцать франковъ, какихъ-нибудь десять рублишекъ? Что можно имѣть за эти деньги въ богоспасаемомъ градѣ Петербургѣ? а Филипъ отведетъ подъ васъ три комнаты: столовую со всѣми принадлежностями, салонъ и курильную комнату, un fumoir. Обѣдъ въ шесть сервизовъ, не считая оръ девръ’овъ, лафитъ, бургонское и шампанея. Ну, разумѣется, для русскихъ шампанеи недостаточно; но по остальному верхъ комфорта и шика. И знаютъ они свое дѣло, какъ геніальнѣйшіе артисты. Да вотъ хоть бы тотъ же Маньи. Помню, пригласилъ меня обѣдать одинъ французъ, родомъ изъ Бургундіи, говоритъ мнѣ: «я васъ повезу къ Маньи, гдѣ, какъ парижане увѣряютъ, самое лучшее бургонское». Дорогой онъ разошелся на тотъ сюжетъ, что всѣ вообще парижане въ красномъ винѣ, особенно въ бургонскомъ, ни чорта не смыслятъ. Я ему поддакиваю. Ѣхалъ я въ первый разъ къ этому Маньи. Забираетесь вы въ какую-то трущобу. Ресторанчикъ — въ антресоляхъ, низенькій, духота смертельная. Помѣстились мы въ общей залѣ. Угощалъ меня бургундецъ; они на этотъ счетъ въ родѣ русскихъ, — какъ-разъ вломятся въ амбицію, если вы предложите заплатить за свою часть. Бургундецъ заказываетъ обѣдъ и говоритъ мнѣ: «мы начнемъ съ маленькаго винца, франка въ четыре»; но уговоръ былъ пить одно бургонское…

Саламатовъ остановился, проглотилъ нѣсколько ложекъ гурьевской каши, сладко мигнулъ правымъ глазомъ и повелъ себѣ по животу пухлою ладонью. А въ эту минуту въ головѣ Прядильникова топтался вопросъ: «Зачѣмъ онъ мнѣ все это разсказываетъ?» Глаза его полустыдливо были опущены на тарелку, въ которую онъ тыкалъ десертною ложкой, не поднося ее ко рту.

— А сырку какого прикажете? — спросилъ Саламатовъ, пододвинулся къ столу и толкнулъ его своею тушей: — вотъ въ этомъ я французомъ сдѣлался, люблю побаловаться сыркомъ послѣ сладкаго кушанья. Рекомендую вотъ этотъ стильтонъ. Духъ одинъ чего стоитъ! Наконецъ-то и у насъ начали получать камамберъ. Парижане не даромъ прозвали его царемъ сыровъ. Вотъ онъ, откушайте. Кружочекъ маленькій, а толку въ немъ не мало. Особенная какая-то маслянистая пикантность. Онъ въ какихъ-нибудь пять лѣтъ вытѣснилъ всѣ почти сыры.

— Будто-бы? — наивно спросилъ Прядильниковъ.