Дельцы. Том II. Книги IV-VI

— Я не стану разочаровывать васъ, — заговорила Загарина: — а сдается мнѣ, что много вамъ надо будетъ терпѣть отъ общаго равнодушія. Когда я ѣхала въ Россію, я думала, что въ такомъ молодомъ обществѣ я найду больше порыва, чѣмъ тамъ, на Западѣ. Вотъ уже я здѣсь около года. Правда, я живу уединенно, но все-таки сталкиваюсь-же кой съ кѣмъ. И ни въ комъ, почти ни въ комъ не чувствуется никакого желанія служить общему дѣлу.

— Иначе и быть не можетъ, — возразила задумчиво Катерина Николаевна. — Надо самимъ все дѣлать. Разсчитывать не поддержку не слѣдуетъ…

Обѣ женщины умолкли. Обѣ были въ смутномъ настроеніи духа. Катеринѣ Николаевнѣ не хотѣлось говоритъ и о своемъ «счастьѣ». Въ другую минуту она, быть можетъ, нринала-бы, какъ ребенокъ, къ Загариной и съ полной искренностью высказала все, что было у нея на душѣ тревожнаго, смутнаго, невыясненнаго. Но теперь ее удерживала солидность, которую она навела на себя со дня переѣзда въ квартиру Борщова. Она боялась, излившись передъ Загариной, дойти до нѣкоторыхъ житейскихъ вопросовъ, изъ которыхъ первый былъ: въ какое общество вступитъ она, какъ «гражданская» супруга Павла Михайловича? Боязнь пустоты вокругъ себя еще не смущала ее, но если-бы разговоръ зашелъ на эту тому, Катерина Николаевна врядъ-ли бы воздержалась отъ нѣкоторыхъ невеселыхъ соображеній.

Нѣсколько дней, проведенныхъ подъ одной кровлей съ Борщовымъ, показали ей, что гораздо труднѣе уйти отъ собственнаго анализа, чѣмъ отъ надзора и пересудъ того-свѣта, который вамъ опостылѣлъ.

И Борщовъ очень хорошо замѣчалъ, что Катерина Николаевна еще не успокоилась. Онъ ее нарочно не вызывалъ на интимные разговоры; вотъ почему нѣсколько дней прошли въ какомъ-то недоумѣніи.

Какъ это всегда бываетъ, въ подобныя минуты разговоръ вертится около отвлеченныхъ вопросовъ; а каждому хочется поскорѣй перейти къ настоящей, полной жизни. Оба они были такъ еще стѣснены, что не успѣли даже въ теченіе цѣлой недѣли разсудить: удобпо-ли имъ вдвоемъ или нѣтъ въ холостой квартирѣ Борщова, пріискивать-ли имъ новую квартиру или отправиться на нѣкоторое время заграницу? Они прожили эту недѣлю точно на бивакахъ, не размѣстившись хорошенько, безъ хозяйства. Имъ не пришло даже ни разу въ голову, какъ это они, когда рѣшили жить вмѣстѣ, не приготовили себѣ совершенно удобнаго гнѣзда: они точно будто ждали чего-то. А между тѣмъ ждать больше было нечего. Александръ Дмитріевичъ доставилъ женѣ своей видъ на жительство, но отъ ея движимой собственности отказался; это обстоятельство надо было распутать и вообще выяснить матеріальное положеніе. У Катерины Николаевны было свое хорошее состояніе. Въ послѣдніе два года завѣдывалъ имъ мужъ. Разумѣется, онъ счелъ своею обязанностью написать ей о необходимости свести счеты и передать всѣ книги и бумаги. Сна еще не отвѣчала на это письмо. Завести такой хозяйственный разговоръ съ Борщовымъ ей не хотѣлось. Она все выжидала особеннаго настроенія. Настроеніе однако не являлось и жизнь на бивакахъ начала тяготить обоихъ; а оба были полны желанія устроить свою судьбу самымъ разумнымъ способомъ. Ни у одного не было на душѣ ничего затаеннаго другъ для друга. Каждый изъ нихъ готовъ былъ на всякую жертву, на всякій смѣлый и самоотверженный порывъ.

XIII.

Но, должно быть, проза жизни была сильнѣе и заявляла себя на первыхъ-же порахъ обоюдной неловкостью.

Авдотья Степановна навела справки о Загариной и ясно увидѣла, что Воротилинъ съ Малявскимъ хотятъ нагрѣть себѣ руки, а ее втянуть въ дѣло, разыгрывая комедію, будто они другъ противъ друга злобствуютъ. Она очень разсердилась.

«Этакіе подлецы, — думала она. — Хотятъ меня провести какъ маленькую дѣвчурку. Я-же вамъ покажу!»

Она послала за Прядильниковымъ.