Дельцы. Том II. Книги IV-VI

— Онъ семинаристикъ… фамилія у него такая смѣшная — Бенескриптов.

Катерина Николаевна слегка наморщила лобъ, какъ-бы вспоминая что-то.

— Нѣтъ, не знаю.

— Но я очень хорошо помню, что онъ познакомился съ m-r Борщовымъ. М-г Борщовъ, послѣ того, какъ Ѳедоръ Дмитричъ… — то-есть этотъ самый Бенескриптов, былъ у него съ переводомъ maman, пріѣхалъ къ намъ, досталъ maman работу въ газетѣ… Вы должны была слышать отъ m-r Борщова.

Лиза произнесла это такъ утвердительно, что Катерина Николаевна даже немного сконфузилась.

— Что-то я такое припоминаю, — выговорила она, освобождаясь отъ смущенья.

— Спросите m-r Борщова. Онъ долженъ хорошо помнить.

— Ну, такъ что-жь этотъ… господинъ Бенескриптовъ?

— Мы его давно знаемъ. Когда maman возвращалась изъ-за границы, онъ такъ къ намъ совсѣмъ и присталъ… corps et âme.[26]

— Онъ гдѣ-же тамъ былъ?

— Онъ былъ… un chantre въ церкви; по-русски это называется псаломщикъ.

— Въ посольской церкви? — подсказала Катерина Николаевна.

— Да, да… Онъ былъ такой добрый, все для насъ дѣлалъ, хлопоталъ о бумагахъ, когда мы сюда ѣхали, и сюда съ нами самъ пріѣхалъ и бѣгалъ каждый день за работой для maman… Меня онъ училъ русскому языку, и очень хорошо училъ. Я у него сдѣлала большіе успѣхи. И вдругъ онъ получилъ мѣсто смотрителя училища en province…. Ему это мѣсто очень нравилось… Намъ стало такъ жаль его… Мама скрывала это; но она съ тѣхъ поръ стала все больше кашлять. Семинаристикъ писалъ намъ длинныя письма и разсказывалъ, что ему хотять все faire des chicanes. И потомъ вдругъ его прогнали.

— Онъ потерялъ мѣсто?

— И это ужасно на него подѣйствовало. Онъ такой гордый. Никакъ онъ не могъ съ этимъ помириться — и…

Лиза запнулась и слегка покраснѣла.

— Что-жь съ нимъ такое случилось? — спросила съ недоумѣніемъ Катерина Николаевна.

— Онъ… il a commencé à boire,[27] — чуть слышно выговорила Лиза.

— А!

— Да, — ужь бодрѣе подтвердила Лиза. — Онъ вернулся сюда и пришелъ къ намъ такой, совсѣмъ… я не знаю, какъ назвать.

— Понимаю, — успокоила Катерина Николаевна.

— И вдругъ мама возвращается изъ редакціи… Я ужь не знаю, что со мной было… Она замѣтила, что онъ такой… Что онъ тутъ говорилъ! И плакалъ, и бранилъ себя, и просилъ о чемъ-то… Мама, когда онъ ушелъ, сказала мнѣ: погибъ онъ! И съ тѣхъ поръ онъ совсѣмъ исчезъ, а мамѣ стало еще хуже. Она этого не могла вынести. Вы понимаете теперь?

И Лиза пристально взглянула на свою собесѣдницу.

— Надо отыскать этого Бенескриптова, — проговорила Катерина Николаевна какъ-бы про себя.

— Да, да, — подтвердила Лиза и встала. — Попросите m-r Борщова отыскать его и… le guerir de cette maladie.[28]

— Это нелегко, — отозвалась Катерина Николаевна съ грустной усмѣшкой.

— Онъ отъ горя началъ, — говорила просительно Лиза: —прежде онъ никогда не пилъ. Пускай онъ придетъ къ намъ такимъ, какъ прежде, и вы увидите, какъ мама… это совсѣмъ ее оживитъ… О! я знаю, я увѣрена въ этомъ.

Катерина Николаевна поднялась и выговорила тихо:

— Хорошо, мы, можетъ быть, найдемъ господина Бенескриптова; а теперь пойдемте взглянуть на вашу maman.

Больная лежала все въ той-же безпомощной позѣ. Глаза ея были закрыты. Грудь все такъ-же болѣзненно поднималась. Катерина Николаевна, боясь разбудить ее, присѣла на диванъ, а Лиза осталась у кровати, задерживая дыханіе.

Пріѣхалъ докторъ, высокій, широкоплечій малый, съ длинной свѣтлорусой бородой и добродушно-суровой физіономіей. Съ Катериной Николаевной онъ поздоровался, какъ съ доброй знакомой. Лиза хотѣла-бы протянуть ему первая руку, но стѣснилась и неловко присѣла.

— Вы-то здоровы? — спросилъ докторъ, усмѣхнувшись, Катерину Николаевну хриповатымъ басомъ.

— Что мнѣ дѣлается! — весело отвѣтила она.

Больная открыла глаза и, увидавъ у кровати огромную фигуру съ бородой, немного какъ-бы испугалась.

— Что съ вами? — прогудѣлъ докторъ и, взглянувъ на нее, ужь не повторилъ своего вопроса, а прямо наклонился и проговорилъ:

— Грудь позвольте выслушать.

Онъ совсѣмъ опустилъ свою косматую голову и, вынувъ изъ кармана стетоскопъ, началъ постукивать и выслушивать. Больная должна была ворочаться съ боку на бокъ. Докторъ стукалъ громко и сильно, такь-что она безпрестанно покашливала. Лиза, слѣдя ухомъ за этими звуками, невольно вздрагивала.

Когда докторъ отошелъ отъ кровати, Лиза бросилась къ нему и прошептала:

— Docteur, qu’est ce qu’il y a? de grace! [29]

Бородачъ глянулъ на дѣвочку всей своей суроводобродушной физіономіей и вымолвилъ:

— Маменькѣ вашей спокойствіе нужно. Уйдемте отсюда.

Онъ пригласилъ Катерину Николаевну въ слѣдующую комнату. Лиза бросилась-было за ними, но докторъ, затворяя дверь предъ самымъ ея носомъ, шепнулъ ей:

— Посидите около маменьки.

Лиза осталась передъ захлопнутой дверью. Этого она рѣшительно не ожидала. Вся кровь бросилась ей въ лицо, даже шея покраснѣла. На глазахъ выступили слезы досады. Она подошла къ кровати и спросила, ставъ на колѣни:

— Больно онъ тебѣ сдѣлалъ, мама?

— Ничего, Лизокъ, — отвѣтила Загарина и обернулась къ ней лицомъ.

— Не говори, мама, пожалуйста, не говори… Онъ, кажется, хорошій, этотъ докторъ… seulement un peu raide [30]…