Демагоги, пастухи и герои

Думал ли Ода Нобунага 22 июня 1560 г., выступая из крепости Киесу навстречу армии Имагавы Есимото о своей будущей славе великого полководца и объединителя Японии[40], и о том, что в зените могущества падет жертвой завистников и предателей? Вероятно, всякий великий человек должен быть готов к этому.

Взлет и падение знаменитого объединителя Японии весьма показательны в контексте нашего исследования. После двадцати лет ожесточенной борьбы расправившись со своими основными противниками, Нобунага смог наконец сконцентрировать все силы на войне против клана Мори. В течение пяти лет его войска медленно, но верно добивались успеха в этой войне, продвигаясь на запад вдоль побережья Внутреннего моря. Эта операция была поручена Хидэеси, лучшему из генералов Нобунаги.

К апрелю 1582 г. он осадил замок Такамацу. Многократное превосходство противника и угроза голода заставили коменданта просить помощи у Мори Тэрумото, который вскоре явился в сопровождении своих родичей и их лучших воинов. Оказавшись лицом к лицу со всем кланом Мори, Хидэеси срочно потребовал подкрепления у Нобунаги, который послал ему всех, кого только мог, в том числе своих хатамото[41], и сам собирался вскоре последовать за ними.

Нобунага находился в Киото, в своей резиденции Хоннодзи с отрядом не более сотни воинов вместо обычной охраны из 2 000 человек. Акэти Мицухидэ, военачальник, который потерпел неудачу в кампании против Мори, также был в то время в Киото. Он тоже получил приказ Нобунага двинуться на помощь Хидэеси. Но, дойдя до реки Кацура, он неожиданно повернул войско назад, воскликнув: «Враг в Хоннодзи!» И до воинов Акэти сразу дошел смысл его слов. С дымящимися фитилями аркебуз на рассвете они вошли в Киото и со всех сторон окружили Хоннодзи. С охраной быстро расправились, и мятежники ворвались во двор.

Нобунага только что встал. Он умывался, когда услышал снаружи шум. Неожиданно стрела ударила ему в ребро. Он вырвал ее, схватил первое попавшееся копье и защищался им до тех пор, пока пуля не раздробила ему левую руку. Как пишет отец Фруа, «тогда он отступил в комнаты и с трудом запер за собой дверь. Одни говорят, что он вспорол живот и покончил с собой по обычаю японских владык, другие утверждают, что он заживо сгорел в объятом пламенем дворце, который подожгли нападавшие. Так или иначе, тот, кто прежде заставлял трепетать других не то что словом, но даже именем своим, теперь обратился в прах и пепел». Так погиб Ода Нобунага в возрасте сорока девяти лет, от руки посредственного военачальника, который воспользовался удачным стечением обстоятельств.

«Знающий людей благоразумен, — говорит Дао Де Дзин. — Побеждающий людей силен». Но «знающий себя просвещен. Побеждающий самого себя могуществен. Кто не теряет свою природу, долговечен… Небо и земля долговечны потому, что они существуют не для себя. Вот почему они могут быть долговечны».

В своих эгоистичных устремлениях прежние герои утратили свою сакральную природу, встав на путь лицемерия и гордыни. Их власть и их слава, в конечном счете, становятся их гробовой плитой, а сами они уступают место другим, не менее алчным и кровожадным, но более изощренным и изворотливым. Говоря словами «Хэйкэ моногатари», взятыми нами в качестве эпиграфа к этой работе, звук колокола Гионсодза отражает непостоянство всех вещей. Цвет тикового дерева говорит о том, что тем, кто сейчас процветает, суждено пасть. Да, гордые живут лишь мгновение, как вечерний сон в разгар весны. И могучие в конце концов погибают; они лишь пыль, несомая ветром.

Заключение. Ностальгия о Герое

Гибнут стада,

родня умирает,

и смертен ты сам;

но смерти не ведает

громкая слава

деяний достойных.

Старшая Эдда, «Речи высокого»

Современное общество не изобрело ничего принципиально нового — все, что составляет его инфраструктуру сегодня — общественно-политические и экономические институты, социальная иерархия и механизмы социального взаимодействия — существовало всегда, возможно, в несколько видоизмененных формах, но, тем не менее, формы эти имели то же самое содержание. Поэтому легенды о «золотом веке» всего лишь легенды, воспоминание о том доисторическом времени, когда проточеловек, еще только будущий homo sapiens, в своем тропическом раю вкушал плоды беззаботной жизни на лоне природы.

Древние люди были свободны и независимы, потому что у них ничего не было. Кроме потребности выжить. А для того, чтобы выжить, они должны были сообща добывать средства к существованию. В те времена наивной простоты люди не гнушались труда; труду Гесиод посвятил свою основную поэму «Труды и дни». Труд стал неизбежным условием для смертных, с тех пор как боги похитили у них тайну легкой жизни; и похвальное «соревнование», которое господствует в мире, ставит себе целью побудить их к этим трудам.