Демагоги, пастухи и герои

Но не случайно время героев отстоит от нас так же далеко, как и мифический «золотой век». Оно безвозвратно прошло, кануло в небытие в тот момент, когда герой стал частью упорядоченной иерархии человеческого мира. Пока герой действует сам по себе, не связанный обязательствами ни перед кем, кроме Бога и своей совести и не нагружен бременем мирских забот, он может быть преисполнен человеколюбия и сострадательности, поступать по велению своего сердца. И это — типичный образ, воспетый в древних легендах, фрагментарно дошедший до нас в эпосе о Беовульфе, былинных сказаниях об Илье Муромце и легендах о короле Артуре… Однако же, интегрируясь в социальные структуры, герой перестает быть самим собой. Вместо сердца решает разум, место чувств занимает жесткий прагматизм, на смену вдохновленности приходит холодный расчет, на смену идеалам — практическая целесообразность. Выбор прост — либо существовать по законам системы либо оказаться вне её.

Сильные мира сего не могут быть благодетельными и сострадательными, потому что в противном случае они не смогут выполнять свои социальные функции. Чем выше человек поднимается над другими людьми, тем больше ответственности ложится на его плечи, тем чаще он встает перед выбором кем или чем пожертвовать во имя практической целесообразности.

Глупо будет выглядеть тот генерал, который будет лить слезы по поводу гибели солдат, которых он отправляет штурмовать вражеские позиции, потому что солдаты неизбежно должны погибнуть. Не слишком умный генерал бросит их в атаку невзирая ни на что и добьется победы, пусть даже ценой колоссальных жертв или проиграет, погубив армию. Умный генерал найдет способ минимизировать потери, но не потому, что ему жаль солдат и их семьи, а лишь потому что солдат — это ресурс, который, в случае больших потерь, сложно будет возобновить.

В битве при Фалкирке, когда после неудавшейся атаки тяжелой кавалерии англичан бой превратился в кровавую свалку стенка на стенку, король Эдуард приказал своим лучникам и арбалетчикам начать обстрел сражающихся шотландских копьеносцев. Его командиры в один голос воскликнули: «Государь! Но там же наши люди, мы же попадем в них!». «Да, — невозмутимо ответил король. — Но ведь мы же попадем и в шотландцев».

Благородство и честность также никогда не были в числе добродетелей, почитаемых сильными мира сего. Скорее наоборот. Заслуги Хлодвига перед церковью были велики, как крестителя своей страны. Его супруга, королева Хротхильда получила нимб святости. Но Хлодвиг не был канонизирован, и виной тому, очевидно, был характер короля, прагматичного до цинизма. Крещение не было связано для него с нравственным переворотом, подобным тому, какой испытал, например, Владимир Киевский, который стал до того бояться греха, что даже остерегался казнить преступников. Хлодвиг видел в принятии христианства прежде всего практическую пользу, и уже став христианином безо всяких угрызений совести осуществил свои планы расправы над всеми королями-родичами.

Классический Герой не может и не умеет управлять в силу своих специфических качеств. Из романов и фильмов известна героическая, полная чудесных деяний жизнь короля Ричарда Львиное Сердце. В легендах он воплощает идеальный образ средневекового рыцаря, который совершил множество хорошо задокументированных доблестных подвигов. Кроме того, в Третьем Крестовом походе он зарекомендовал себя как один из буквально нескольких за все Средневековье блестящих военачальников.

Из десяти лет своего правления Ричард провел в Англии только полгода. Его правление, начавшееся с еврейских погромов в Лондоне и Йорке (виновники которых были наказаны Ричардом), резко отличалось от царствования его отца. Ричард прославился своими воинскими подвигами, но его потребительское отношение к Англии свело управление страной в основном ко взиманию огромных налогов на финансирование армии и флота. Он даже освободил от вассальной клятвы короля Шотландии Вильгельма I за сумму в 10 тысяч марок, а также стал торговать государственными землями и постами. Все средства были направлены на подготовку к крестовому походу, ставшему апофеозом его героического правления.

Блистательные победы Ричарда в Святой земле, особенно взятие Аккры и особенно победа при Арзуфе, огромными буквами вписали его имя в историю Крестовых походов. Однако все эти успехи были сведены на нет в результате взаимного непонимания, которое возникло между английским королем и его немецкими и французскими соратниками-крестоносцами. Последние покинули Святую землю, предоставив Ричарда самому себе. В конечном счете, он вынужден был признать свое поражение и отступить. Иерусалим остался во власти мусульман, Святой крест не был выдан; пленные христиане были предоставлены своей горькой участи в руках Саладина.