Демельза

Так она просидела целую вечность, голова раскалывалась, во рту пересохло, ее подташнивало. А потом Энис услышал ее крики, перебрался через канаву и пришел к ней.

После всего произошедшего сквозь боль и страдания она чувствовала спокойствие и радость. Энис отнес ее в дом и положил на постель, а его ловкие руки врача, исследующие тело, воспринимались как руки любовника, желанного и искушенного.

- Вы сломали кость. С лодыжками все хорошо, но нужен покой. Теперь я должен вправить руку. Это будет больно, но я постараюсь сделать как можно быстрее.

- Приступайте, - произнесла Карен, глядя на него.

Энис достал из кармана рулон бинта и нашел два лубка среди остатков от столярных работ Марка. Затем дал Карен выпить бренди и вправил руку. Карен стиснула зубы и не издала ни звука. На глаза навернулись слезы, а, когда Энис закончил, они покатились по щекам, и девушка смахнула их.

- Вы вели себя очень мужественно, вот, глотните еще.

Карен глотнула еще - ведь это была его фляжка - и почувствовала себя лучше.

Заслышав шаги, Энис открыл дверь и наказал Бобби Мартину бежать к своей матери. Энису потребовалось меньше месяца, чтобы понять, что, если кому-то в округе требовался хороший уход, они посылали за миссис Заки, чьи двенадцать детей не служили помехой её инстинкту материнской заботы об окружающих.

Затем доктор сел на постель, обмыл другой локоть Карен, потом лодыжку и перевязал её. Карен все это доставляло явное блаженство, и он бы заметил это в её глазах, если бы не был так поглощен работой. Закончив, он заговорил с ней тоном, который в последние десять минут становился все официальные и профессиональнее, и предложил вызвать мужа из шахты.

Но Карен возразила, и когда в дверях показалось плоское очкастое лицо миссис Заки, поприветствовала ее так душевно, что та подумала, будто местные жители слишком быстро и резко составили мнение о жене Марка.

Симпатичный и рассудительный, хотя и молодой Дуайт Энис ненадолго задержался, объяснив миссис Мартин, что делать. Затем взял Карен за руку и сказал, что зайдет утром.

- Спасибо, доктор Энис, - поблагодарила Карен мягким контральто, - я не знаю никого столь же доброго.

- Я слишком жесток, чтобы называть себя добрым, - Энис слегка покраснел, - но вы все замечательно перенесли. Сегодня ночью рука будет болеть. Прошу, оставайтесь в постели. Если вы встанете, может подняться температура, и тогда, возможно, выздоровление затянется.

- Я уверена, все будет хорошо, - произнесла Карен. - Я сделаю все, как вы сказали.

- Очень хорошо. Доброго вам дня. До свидания, миссис Мартин.

Глава пятнадцатая

Грамблер закрылся двенадцатого ноября, в безветренный и туманный день с влажным воздухом и надвигающимся дождем. Нездоровая погода, когда поднимаются все гнилостные испарения, как сказал доктор Чоук. Подъемный механизм работал, пока не закончился уголь на складе.

В шахте стояло три насоса. Два подъемных механизма - модернизированные, но брошенные и безнадежно устаревшие с изобретением Уаттом отдельного конденсатора - и огромное водяное колесо тридцати футов диаметром, работающее от ручья Меллингей.

В полдень небольшая группа мужчин собралась в большом здании главного подъемника. Присутствовали Фрэнсис Полдарк, капитан Хеншоу, капитан поверхностных работ Дунстан, доктор Чоук, два главных механика - Браун и Тревиннард, казначей и еще парочка должностных лиц. Они стояли, кашляли и избегали смотреть друг другу в глаза. Фрэнсис вынул часы.

Огромный балансир двигался туда-сюда, раздавался грохот цепей, рев печи и плеск и журчание воды, монотонно просачивающейся через кожаные клапаны.

Из здания шахта казалась огромным зверем - неприглядным, всклокоченным: деревянные навесы, каменные хижины, прикрытые соломой воздуховоды, водяные колеса, конные вороты, отвалы пустой породы, камня и угольного шлака - накопления, пристройки и отходы многих лет. Там и сям, как притоки шахты вниз убегали маленькие долины, в которых стояли коттеджи деревни Грамблер.

Фрэнсис взглянул на часы.

- Ну, господа, - сказал он, повысив голос, - настало время закрытия нашего рудника. Мы работали вместе много лет, но время нас победило. Когда-нибудь, возможно, эту шахту снова запустят, и все мы встретимся здесь снова. А если мы не преуспеем, то, может, нашим сыновьям удастся. Сейчас двенадцать пополудни.

Фрэнсис протянул руку к рычагу, который контролировал давление пара в гигантском котле двигателя, и потянул его вниз. Огромный балансир остановился, дернулся и неуклюже остановился. Между тем, механик повернулся и открыл клапан, послышался вздох вырывающегося в виде белой розы пара, который, поднявшись в удушливый туманный воздух, повис там и не хотел рассеиваться.

Все притихли. Не то чтобы двигатель подъемника никогда прежде не останавливался: это происходило ежемесячно, чтобы почистили котлы, случались и поломки. Но наступившее молчание отягощало осознание того, что несла за собой эта остановка окружающим.

Во внезапном даже для самого себя порыве Фрэнсис взял кусок мела и на боку котла мелом написал: "Resurgam" [8].

Потом все вышли из здания.