Деметра

У капитана Белгарда было хобби: как многие, большую часть своей жизни проводящие средь низких палуб и тесных отсеков космических кораблей люди, он питал слабость к растениям. Оранжереи много лет оставались его неизменным увлечением, и он знал о них почти все, включая и историю их возникновения и развития.

Так вот, то помещение, в котором он очнулся от тяжкого сна, являло собой точную копию тех глубинных оранжерей, что были разработаны на Земле много веков назад, еще до эпохи Первого Рывка, когда планета задыхалась от перенаселения.

Илья Матвеевич мог утверждать это со знанием дела.

Прозрачный ячеистый свод был сложной светораспределяющей конструкцией. Солнечные лучи попадали сюда через наклонные тоннели, устроенные по принципу перископа, и, отражаясь через систему зеркал, равномерно освещали всю площадь огромного зала. При более внимательном рассмотрении среди сегментов потолка можно было заметить гроздья давно потухших ламп, предназначенных для искусственной подсветки.

Такая конструкция являлась уникальным детищем страха. На перенаселенной Земле люди больше всего боялись тотальной ядерной войны, и потому десять нижних этажей любого из городов-мегаполисов являли собой ядерные убежища. Здесь, за толстыми стенами из освинцованного бетона, процветали космические технологии в виде замкнутых систем жизнеобеспечения и самодостаточных промышленно-пищевых комплексов. Люди хотели выжить в любых условиях. Они прятали свои сады глубоко под землей и проводили к ним безопасный, отфильтрованный свет.

Ядерной войны на Земле не произошло. Новые поколения были посланы к звездам, началась эра Экспансии, и идея городов-убежищ получила свое новое развитие. Каждый колониальный транспорт, покидавший границы Солнечной системы, снабжался технологиями и оборудованием для строительства города-крепости со своим термоядерным реактором и замкнутыми жизненными циклами…

Пока Белгард разглядывал изогнутый купол потолка, день полностью вступил в свои права — вокруг стало совсем светло.

Илья Матвеевич вдруг понял, что слышит какие-то непонятные звуки. Он огляделся, со смятением осознавая, что это место совсем не соответствует его понятиям о брошенной тысячу лет назад подземной оранжерее.

Тут по-прежнему присутствовала растительная жизнь, наличие которой он просто не смог угадать в темноте. Заросли кустарников с бледными, стреловидными листьями соседствовали с группами темно-зеленых, мясистых растений, похожих на кактусы. Бурую почву, на которой тут и там виднелись проплешины ржавого цвета, покрывала жесткая, низкорослая трава. Дальше, за кустами, к куполу потолка, до которого было не меньше нескольких сот метров, вздымались редкие кроны настоящих деревьев…

Илья Матвеевич был потрясен. Площадь оранжереи равнялась, по его приблизительным подсчетам, трем десяткам гектаров, и тут сложился свой микроклимат… С наступлением утра к куполу потянулись голубые полосы тумана, образуя дымку, которая оседала в виде конденсата на светоотражательных сегментах. Еще немного, и редкие капли начали срываться вниз, питая почву и омывая листья растений…

Дождь… Дождь, который шел в заброшенных недрах древнего города, на глубине в несколько сот метров от открытой солнцу и ветрам поверхности… Это было удивительно.

Интересно, есть ли тут съедобные плоды? — подумал он, почувствовав вернувшиеся спазмы голода.

Тронув управляющий джойстик своей коляски, Илья Матвеевич рискнул отъехать от черневшего за его спиной входа, через который он попал в этот зал.

Кустарник со стреловидными листьями не показался ему пригодным для еды — не мог же он грызть кору и жевать мелкую колючую листву, а вот подобия кактусов могли помочь ему утолить голод. Конечно, это было крайне рискованно, но был ли у него иной выход?

Удалившись от входа, он заметил, что заросли кустарника разделены просеками или тропами. Они были достаточно широкими, чтобы по ним прошла инвалидная коляска, и тянулись в разных направлениях, пересекаясь под прямыми углами. Белгард избрал одну из них, которая, по его мнению, вела к группе кактусоподобных растений. Никаких следов на тропе не было — просто плотно утрамбованная, бурая от опавшей листвы поверхность. Ветки кустарника не пытались затянуть просеку, — две отвесные стены растительности шли параллельно друг другу, — тропа не сужалась и не расширялась, словно ее проложил неведомый садовник, тщательно поработав тут секатором…

Несмотря на длительную паузу в эксплуатации, электромоторы коляски тянули еле-еле, и капитану понадобилось около десяти минут, чтобы преодолеть сотню метров. Теперь ему приходилось сильно жалеть о бездумно растраченной ночью энергии аккумуляторов, подзарядить которые в его положении казалось весьма проблематично.

Впрочем, его переход по тропе закончился раньше, чем окончательно иссякла энергия. Заросли кустарника внезапно раздались в стороны, открыв глазам Ильи Матвеевича обширную поляну, на противоположном краю которой росли лишенные иголок двухметровые кактусы.