Деметра

— Ты не можешь убить врага? – Губы сержанта вплотную приблизились к его лицу. — Это неправильно, кадет… – Голос прорывался в сознание Антона как будто из другого мира. — Ты можешь и хочешь убить любого инсекта, что попадет в поле твоего зрения.

Антон окаменел.

— Эндрю, видео! — громыхнул у него под ухом густой бас.

На противоположную стену беззвучно опустился экран. Возникшее на нем изображение было таким отчетливым и красочным, будто это не запись, а сама реальность шагнула со стены. И даже скорчившийся под срезом экрана инсект, казалось, не выпадал из общей динамики видео, а, наоборот, принадлежал ей…

Группа инсектоидных существ шла по окраине поселка, затерявшегося где-то в бескрайних девственных лесах материка. Всего одна улица, сиротливый трактор под навесом из веток и мха, аккуратные, словно вырезанные из картона домики с белыми стенами и занавесками на окнах.

Внезапно дверь крайнего из домов распахнулась, выбитая ударом изнутри, и в проеме возник силуэт инсекта, тащившего за собой полуживого старика. Двигавшийся по улице отряд остановился. Аудиосистема проектора защебетала голосами насекомых.

Пинок суставчатой лапы швырнул полумертвого человека в пыль посреди улицы. Он попытался подняться, но в следующий момент грохнул выстрел.

Голова человека дернулась, и он забился в пыли, размазывая руками растущее на груди кровавое пятно.

— Достаточно, Эндрю.

Сержант присел на корточки и заглянул в глаза Антона.

— Ты их ненавидишь, верно?

Антон молчал в странном, тупом оцепенении.

Хрясь…

Кулак сержанта впечатался в его лицо.

Антон упал навзничь. Что-то горячее и соленое текло по губам, капая на пол.

— Смотри, как это делается, сопляк.

Сержант подволок Антона к скорчившемуся в углу комнаты инсекту.

Лезвие широкого ножа сверкнуло по короткой дуге и с мягким чавканьем вошло в белесое брюхо.

Антона вдруг начало безудержно рвать. Из расположенных у самого пола отверстий ударили упругие струи воды, смывая кровь и кадетский завтрак.

Люк в полу поглотил мертвое тело.

— Следующего.

Антон вдруг понял, что ему становится все равно. Что-то оборвалось в его душе. Какая-то важная струна звонко лопнула. Он больше не мог выносить это, и когда в комнате появился следующий инсект, он, в паническом страхе, что сейчас снова зазвучит чуждый его разуму потусторонний предсмертный вопль, негнущимися пальцами взял протянутый нож и вяло ударил в брюхо своей жертвы.

Потом он почувствовал, как Вселенная закружилась вокруг него в бешеной спирали, и рухнул на пол около бившегося в конвульсиях инсекта.

В него, смывая кровь, били струи холодной воды, но Антон уже не ощущал их. Он был без сознания.

Сержант поднял нож, обтер его лезвие и, сокрушенно покачав головой, взял провалившегося в глубокий обморок Антона за воротник мокрой униформы.

— Черт знает что, Эндрю, — обращаясь к потолку, зло проговорил он. — Скорее бы уж в бой, верно?

Потолок молчал. Сержант еще раз вздохнул и поволок бессознательное тело Антона в соседнее помещение.

…Вечером Антон не пошел на ужин.

Очнувшись в казарме, он, как чумной, добрался до ближайшего окна, распахнул его и долго сидел, жадно вдыхая воздух улицы.

В его голове не было ни одной мысли, только страшная опустошенность… Он сидел, бесцельно глядя вниз, на серые плиты плаца, и не слышал, как к нему подошла Дана.

Усевшись рядом с ним на пластиковый подоконник, она некоторое время тоже смотрела вниз.

— А у них кровь красная… — внезапно сказала она, глядя куда-то мимо Антона.

Он поднял голову.

— Что ты сказала? — тихо переспросил он.

— Кровь у них красная… — повторила Дана. — Как у нас.

Наверное, ему следовало тогда промолчать, но Антона вдруг затрясло. Он вцепился пальцами в подоконник.

— Ты чего? — испугалась Дана. — Псих, что ли?

— Все это неправильно! — деревянным голосом отчеканил Антон. Это было то самое чувство, что подспудно давило на него изнутри.

Дана насупилась.

— Ты убил врага.

— Да какой он враг?! — на глаза Антона внезапно навернулись слезы. — Он жить хотел…

Краска отхлынула от лица Даны. Такой Антон ее еще не видел.

— Моя мама тоже хотела жить! — срывающимся голосом вскрикнула она и вдруг молча залепила ему пощечину.

Кулаки Антона инстинктивно сжались, но он не ударил в ответ. На них обоих словно нашло какое-то страшное затмение. Дана, стоя напротив, тяжело и прерывисто дышала.

— Ты… — вырвалось у нее, — ты…

Слезы вдруг брызнули у нее из глаз. Резко развернувшись, она побежала прочь, а Антон так и остался стоять у раскрытого окна.

В его душе не было ничего, кроме пустоты…

…Теперь, спустя два года, она отомстила ему.

Антон вздохнул, сворачивая в сторону освещенных улиц. Если он и ощущал трагизм происходящих вокруг него событий, то очень смутно. Вакуум в его памяти успешно заполнили шесть лет новой сознательной жизни. Он привык к ней и справедливо считал единственно возможной.

Нужно было как-то забыться, сбить с себя состояние дискомфорта, и он, выбравшись на знакомый проспект, повернул по обычному для любого кадета маршруту.