Демократия по-русски

8 декабря 1991 года российский президент Борис Ельцин, президент Украины Леонид Кравчук и председатель Верховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич подписали знаменитое (сегодня одни его называют роковым, а другие неизбежным) Беловежское соглашение. Соглашение гласило, что «Союз ССР, как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает своё существование».

Это решение было принято, несмотря на то, что 17 марта 1991 года на первом и последнем в истории СССР Всесоюзном референдуме 77% населения высказались за сохранение СССР как федерации равноправных суверенных республик.

Только два города – Киев и Екатеринбург – проголосовали за распад СССР. Все остальные выступили «против». Но на мнение большинства никто не обратил внимания, потому что оно никому не было интересно. Впрочем, это обычное дело для России. Ведь отстаивать своё мнение наши люди не умеют. Или не хотят. Или боятся. Не умеют проводить митинги, бастовать, издавать оппозиционную прессу. И то, что шахтёры научились стучать по асфальту касками, не приблизило нас к европейской демократии.

После того, как Советский Союз канул в небытие, многие «бывшие советские» граждане в течение долгих лет вообще не догадывались о том, что больше не живут в СССР. Во всяком случае, пока не начали получать новые паспорта с российскими вкладышами, а миллионы ни в чем не повинных русскоязычных граждан не обнаружили, что стали в республиках бывшего СССР людьми «второго сорта».

Но тогда не только ГКПЧисты, но и представители наивного советского большинства считали, что главная задача – убрать Горбачёва, в этом, казалось им, собственно, и «собака зарыта».

Впрочем, на руинах СССР было создано туманное образование – СНГ. СНГ, как это декларировалось, должно было развивать сотрудничество между входящими в его состав странами в политике, экономике и культуре. Однако, конечно, ничем подобным новоявленный союз не отличился.

Разумеется, «высокие договаривающиеся стороны» не могли сами придумать те документы, которые подписали. Эти бумаги круглые сутки лихорадочно писала и распечатывала целая команда молодых юристов под началом родившегося на Украине российского депутата Сергея Шахрая.

Сергей Шахрай: демиург или клерк?

Сергей Шахрай родился в 1956 году в Симферополе. Доктор юридических наук. В 1990—1992 гг. народный депутат РСФСР, в 1991 году – один из авторов Беловежского соглашения, с 1992 года – заместитель председателя Правительства РФ, председатель Государственного комитета Российской Федерации по национальной политике, с 1992-го по 1996-й год был членом Совета безопасности, официальным представителем президента РФ в Конституционной комиссии Съезда народных депутатов РФ. В 1993 году создал «Партию единства и согласия» (ПРЕС) и был избран в Госдуму. Был главой Государственного комитета РФ по делам федерации и национальностей, министром РФ по делам национальностей и региональной политики. В 1995 году возглавил список партии ПРЕС, а с 2000 года начал карьеру в Счётной палате РФ. Одно время возглавлял Национальную федерацию бадминтона России.

Сергею Шахраю нравилось по-детски трогательное прозвище Ёжик. Этот колючий зверёк настолько тронул и истерзал своими иголками сердце животнолюбивого Сергея Михайловича, что тот предложил сделать символом Партии российского единства и согласия именно ежа. Однако сие было, пожалуй, его первым и последним экстравагантным поступком.

Вообще Шахрай – очень аккуратный и осторожный юрист. Настолько осторожный, что исхитрился сделать неплохую карьеру в последнем советском (он же первый перестроечный) парламенте России. И эта карьера опиралась на главный и безусловный талант Шахрая – писать бумаги и разного рода полезные для общества документы.

По большому счёту, в те времена, как, впрочем, и в нынешние, не было принято, чтобы депутаты хоть в чем-нибудь по-настоящему разбирались, да ещё и сами придумывали законы. Чаще всего они были замечательными краснощёкими доярками, большими начальниками или разудалыми комсомольскими активистами, которые с пеной у рта транслировали волю партии и правительства, но уж точно никак не свободомыслящими парламентариями в классическом смысле.