Демон

Сломать коготь не получилось, как, впрочем, и дверь – тяжелые дубовые доски выдержали напор обезумевшего дракона, хотя им и досталось – драконьи когти сделали такие глубокие царапины, что можно было подумать – здесь поработала целая бригада лесорубов. Еще день-два, и ворота не выдержали бы. И тогда… а что тогда?

Скорее всего, Красного бы убили. Вот только как? Хотя… прошли сотни лет общения с драконами – люди должны были предусмотреть возможность уничтожения взбесившегося монстра. Как и предусмотреть возможность борьбы с чужими вражескими драконами. Как? Ну… не мечами же и кинжалами. Скорее всего, потребовались бы катапульты, заряжаемые тяжелыми копьями-стрелами.

Но раздумывать об этом некогда. Адрус приказал враз обессилевшему, успокоившемуся дракону лечь на ложе, затем, высунувшись из дверей стойла наружу, к толпе наблюдателей, потребовал лечебную мазь, инструменты, еду – для дракона и для себя. А также свежую солому, чистую рабочую одежду (почему бы не воспользоваться случаем?) – в общем, все, что могло ему понадобиться в ближайшие часы, а может быть, и дни. Вообще-то физическое состояние Красного не вызывало опасений – потерянные чешуйки вырастут, разбитая морда заживет. Но вот психическое его состояние оставляло желать лучшего, и, пока дракон совсем не успокоится, Адрус покидать стойло не собирался.

Уснули они рядом – дракон на ложе, Адрус рядом, на ворохе соломы, застелив ее чистой простыней. Мыться пришлось в драконьей поилке, ледяной водой, но Адрусу было все равно – даже приятно, холодная вода выбила из головы последние остатки одури от действия сильнейшего снадобья, мыло сняло с тела пот и грязь, и организм бурлил от притока крови, восстанавливаясь до прежнего уровня здоровья.

Адрус обрел целостность, его память теперь была свободна – и в плохом можно найти что-то хорошее! Если бы он не подставился, если бы командование не решило проверить его магией, Адрус, скорее всего, долгие годы оставался бы подобием самого себя, с памятью, заблокированной на тридцать процентов, а то и наполовину.

Спать рядом с драконом было немного жутко – а если вдруг Красный забудет, что Адрус здесь, и встанет посреди ночи, и наступит своей тяжеленной лапой?! Эдак переломом ноги или руки не отделаешься, головенка треснет, как клоп под ногтем торжествующего трактирщика!

Долго не мог уснуть, но потом усталость, болезнь и плотный ужин, который принесли из столовой, взяли свое – Адрус уснул тяжелым, беспокойным сном. Ему снова снились гармы, прогоняющие Псов Снадобья, снова над ним нависало лицо мага-лекаря, едва его не погубившего, слышался голос сотника, холодно ввинчивающийся в мозг, будто в ухо загоняли ледяную сосульку.

Враги! Кругом одни враги! Нужно быть настороже!

Проснулся мгновенно от того, что вокруг что-то изменилось, приснилось, что упал в выгребную яму, а вокруг стоят радостные однополчане и хихикают, показывая на Адруса пальцем. Яма ужасно воняла и была почему-то горячей, обжигающе горячей, будто под этой ямой горел жаркий огонь.

Открыв глаза, секунду не мог понять, где находится, и только когда в ночной темени заметил два глаза-уголька, светящиеся, мерцающие, будто два фонаря, вспомнил – он у Красного в стойле. А угольки висят над ним потому, что Красный внимательно рассматривает своего драконопаса.

– Что? – вслух спросил Адрус, прочищая глотку сухим кашлем, и добавил уже мысленно: – Чего не спишь?

– Не могу. Немного поспал, потом проснулся – ты меня разбудил.

– Это как я тебя разбудил? Скорее, это ты меня разбудил! Дыхнул – как выгребная яма раскрылась! Нет, вот зря вам все-таки зубы не чистят! Знаешь, как воняет у тебя из пасти?

Адрус хохотнул и тут же смолк, глядя на дракона. Тот так и лежал, как раньше, – молча, положив рогатую голову на передние лапы, очень похожий при этом на странную огромную собаку. Глаза мерцали красным светом, рога, ободранные о дубовые ворота, острые, как и прежде, торчали вверх, гребень на шее казался поникшим, потрепанным. От дракона исходила волна печали и успокоения.

– Ты видел сны – очень громко. Я смотрел их вместе с тобой, – дракон вздохнул, и поток горячего воздуха из его пасти шевельнул волосы человека. – Плохие сны. Потому я тебя разбудил.

– Ты видел мои сны? – Адрус удивленно хмыкнул и, протянув руку, погладил дракона по морде. Чешуйчатая кожа была горяча, будто дотронулся до печки. – Ты горячий! Тебе плохо?

– Мне всегда плохо. – Дракон печально вздохнул, обдав Адруса горячим воздухом, в котором чувствовался запах разложения. Мясо, которое давали драконам, всегда было слегка полежавшим на солнце, можно сказать – подпорченным. Драконы любили именно такое, пованивающее – видимо, в природе некогда они частенько питались падалью, потому такие и вкусы.

– Скажи, а почему другие драконы возбудились? Почему они так ревели?