Демон

В следующий раз, когда Гарри пришлось сопровождать зарубежных гостей на увеселительном мероприятии, он остался в городе на ночь. Он вовсе не собирался этого делать, все получилось само собой. Он сам толком не понял, как оказался в постели с одной из сотрудниц отдела по связям с общественностью, и знал, что еще успевает на последнюю электричку до дома, но знал и другое: он никуда не поедет. Решение пришло как бы извне, словно что-то заставило его остаться, впрочем, он не особенно сопротивлялся. Хотя слегка растерялся и даже встревожился.

На следующий день он приехал в контору в начале девятого, закрылся у себя в кабинете и вновь попытался осмыслить, что вчера произошло и почему оно произошло. Его немного мутило, и было боязно из-за смутных дурных предчувствий, и чем больше он думал о прошлой ночи, пытаясь понять, почему так получилось, тем тревожнее и тошнотворнее ему становилось. Наконец он сделал глубокий вдох и позвонил Линде. В груди что-то екнуло. Он стиснул зубы. Прошептал про себя что-то похожее на молитву. Ему так отчаянно хотелось сказать что-нибудь правильное и уместное, но в голову не приходило вообще ни хрена. Привет, как настроение? Что за черт? Как, Бога ради, он будет мило болтать с женой, когда его сейчас вырвет?

Привет, милый. Как прошла встреча?

(Охренеть и не встать! Он явственно слышал улыбку в ее голосе и слышал, как его сын что-то лопочет на заднем плане.) Отлично. Уже все закончилось.

Хорошо. Я очень рада. Я по тебе соскучилась.

Я тоже.

Ты сегодня приедешь домой как обычно?

Да.

Хорошо. Удачного дня тебе, милый. Я тебя очень люблю. Они еще поболтали о разном, и она повесила трубку.

Она наконец-то повесила трубку. Наконец, наконец,

наконец. Блядь, как же долго они говорили. Минуту? Больше? Десять тысяч жизней – Да, да. Я знаю. Я впервые не ночевал дома за все время, пока был женат. Кто я, по-вашему, какой-то мудацкий урод? Отъебитесь уже от меня. Я не какой-нибудь прокаженный. Я не сделал ничего такого, чего не делал бы любой другой сукин сын в этом мире. Идите в жопу.

Так начался его день и так продолжался – в безуспешных попытках забыться в работе; он заказал обед в офис, подумал не взять ли яблока, чтобы вкусить запретный плод и очиститься. Черт! Что вообще происходит?! Дверь его кабинета оставалась закрытой. Периодически в течение дня его пробивала внезапная дрожь, но быстро проходила. О Госссподи!!!!

Работать. Работать! Поднимай задницу и

работай. И забудь всю эту хрень. Работай…

Так прошел

день Гарри Уайта, мутный и бесконечный день.

Что касается

Линды, жены Гарри Уайта, ее день прошел бесконечно уныло. Не раз и не два на нее вдруг наваливалась тяжеленная тоска, и она хмурилась, прерывая свои занятия, и пыталась понять, почему ей так невыносимо грустно. Она уже и забыла, что бывает такая грусть. В последний раз что-то подобное она испытывала в ранней юности, то есть уже очень давно. У нее и потом случались периоды одиночества и легкой хандры, но с тех пор как она вышла замуж, ничего этого не было и в помине. Пытаясь разобраться в своих странных чувствах, она все яснее осознавала, как сильно она любит Гарри и как хорошо им друг с другом. Конечно, она не искрится от радости каждый день, но рядом с Гарри ей никогда не было грустно – до сегодняшнего дня.

Впрочем, это естественно – тосковать, когда Гарри впервые не ночевал дома. Да, она все понимает, по ночам электрички не ходят, у Гарри не было выбора. Дело житейское, ничего необычного. Необычно другое, если судить по тому, что она слышала и читала: что двое людей (трое, считая Гарри-младшего) так безоблачно счастливы вместе. Они женаты три года, совсем не рекорд даже по нынешним временам, но Линда знала не так много пар, проживших вместе те же три года и таких же счастливых, как они с Гарри.

И дело не только в собственном доме и саде – и даже не в Гарри-младшем, – то же самое Линда чувствовал и раньше. До того как был куплен дом, до того как родился сын. Она ощущала себя счастливой с тех самых пор, как в ее жизни появился Гарри. Конечно, за исключением той ночи, когда она ему отказала, и он ушел. На ее памяти это был последний раз, когда она себя чувствовала одинокой, в те несколько долгих недель, когда он не звонил.

Он ее будоражил и возбуждал. Ей достаточно было просто подумать о нем, чтобы почувствовать возбуждение. Возбуждение не только в постели, хотя она очень даже охотно была готова признать, что постель тут играет далеко не последнюю роль, и она просто не представляла, что кто-то может быть лучшим любовником, чем ее Гарри. Она много думала об их отношениях, и что в нем есть такого, чего нет в других, и почему она счастлива с ним; это было какое-то волшебство, непостижимое и даже не поддающееся определению, но Линда все-таки знала, что именно ей нравится в Гарри и что она ценит в нем больше всего.