Демон Эльдорадо

На холме напротив города, по другую сторону ущелья, стоял на нескольких растопыренных лапах невиданный, блестящий в свете утреннего Солнца монстр. Он походил на гигантского паука из кошмара – нет, ни в каком кошмаре не могло привидеться подобное существо. Мертвенно-серое, идеально круглое, холодно поправшее только что сжатое, но пока не очищенное от корней маисовое поле. Одна из его огромных лап продавила почву и вызвала небольшой оползень.

– Что это? – прошептал Аталай и бессильно прислонился к стене, чтобы не упасть. Ноги у него внезапно ослабели, а в груди возникла вязкая пустота. Он поспешно потер то место, где за ребрами вяло трепыхалось сердце.

– Посмотри рядом…

Таури протянул ему трубу с выпуклым прозрачным глазом, и верховный жрец поднес ее к глазу. Увиденное, как ни странно, принесло ему облегчение. Рядом с ногами монстра видны были подвижные фигурки, похожие на человеческие, но в странных безликих костюмах серебристого цвета. Они устанавливали вокруг огромного паука какие-то не различимые отсюда предметы. Между этими как бы людьми суетились загадочные твари на тонких ногах, напоминающие уменьшенную копию монстра, что оседлал холм.

– Они опустились с неба, – сказал Таури, выждав некоторое время. – Это боги, Аталай?

В голосе его слышалась непомерная усталость.

– Да, Таури, – проговорил верховный жрец. – Я думаю, что это или сами боги, или их посланцы.

– Что-то зачастили они к нам, не находишь?

– Я ожидал чего-то подобного, когда в усыпальнице…

– Что мы должны делать? – перебил его сапана. – Что сказано в старых табличках? Как я должен поступить, Аталай? Сейчас я спрашиваю тебя, и больше никого, потому что доверять по-настоящему могу только тебе. Мы росли практически вместе, твой отец воспитывал меня наравне с тобой и учил тому же. Но я не помню, чтобы он говорил мне о таком случае, и спрашиваю тебя.

– Ты бог Солнца на земле, Таури, – поклонился Аталай. – Тебе нет смысла опасаться своих братьев по небу.

– Оставь, – раздраженно бросил сапана. – Ты не хуже меня знаешь, что я рожден от женщины, так же как и все аймара. И мой отец, и отец его отца также вышел из женского чрева, нимало не похожего на Солнце или Луну. И я не могу сказать, что мне повезло больше, чем тебе – по крайней мере, твой труп не будут возить по столице в праздники и выставлять на обозрение толпы.

Аталай невольно обернулся к пологу, закрывавшему вход в покои сапаны, но ткань с вышитой на ней мордой пумы и расходящимися от нее лучами, как у Солнца, не шевельнулась. Если такие речи услышит кто-нибудь из многочисленных родственников Таури, не говоря уж о челяди, возможны разные неприятности…

– Ты слышишь меня? – убавил голос сапана. – Безъязыкого посланца, голого и безоружного, легко было спрятать подальше от толпы. Не сомневаюсь, он стерпел бы любую чушь, которую мы приписали бы ему. Но что мы можем противопоставить такому? – Он кивнул в сторону огромного «насекомого» на холме. – Ты думаешь, боги еще помнят о том, что именно я представляю их на земле? И знают ли они вообще обо мне, сыне Солнца?

– Богам ведомо все, – пробормотал верховный жрец.

Но он и сам прекрасно понимал, что настоящим ответом его слова не были. Боги одарены мудростью и совершенным зрением, позволяющим видеть и вдали, и вблизи – и за реками, и за горами. Они ведают о невидимых обычному взгляду вещах. Боги познали все четыре стороны света, небесный свод и лик земли как собственную ладонь. Живя в бесконечной черноте космоса, среди звезд, Творец и его дети могут быть так же далеки от людей, как люди от муравьев…

Нет, если допустить такое, ничего не останется – ни выверенного поколениями истинного знания, ни опоры на высшие силы, что веками подталкивали народ аймара к процветанию.

– Я пойду к ним и все узнаю, Таури, – сказал наконец Аталай. – Даже для богов разумно выбрать среди смертных того, с кем они передадут им свою волю. И тогда этот человек станет в глазах людей равным богам – как истинный сын Солнца и бог на земле. Они должны узнать о том, что среди людей есть равный им по происхождению и, может быть, могуществу.

– Так, – кивнул Таури с облегчением и даже улыбнулся, правда, слабо. – Копья и пращи против такого? – опять кивнул он на монстра на холме. – Но ничего лучше твоих слов я не услышу. Сколько тебе нужно людей?

– Двое, – подумав, сказал Аталай. – Ило и Алекос.

– Алекос? – поднял брови Таури.

– Белый великан из усыпальницы.

– Он-то зачем? Впрочем, я тебя понял – он сможет растолковать богам, что с ним обращались хорошо… И если он к тому же успел найти с аймара хоть немного общих слов, донесет до нас замысел богов. Но неужели ты не хочешь взять десять—двадцать вооруженных воинов?

– В этом нет смысла, – покачал головой верховный жрец. – Богам они не страшны, могут только вызвать раздражение. Что воины с палицами против молний? Если же это люди, сумевшие построить такое чудовище из дерева и золота и поднять его на вершину холма за одну ночь… Тогда народу аймара конец. Даже целая армия, будь она с нами, не спасла бы нас.