Демон Эльдорадо

Тот был совсем невелик, как видно, недавно дорос до статуса полноправного воина. На его безволосом лице читалась растерянность. Тело было раскрашено так же, как и у прочих защитников поселка, цветные полосы и фигуры выглядели свежими и сочными.

Из темноты хижины послышался женский вскрик, и он явно приободрил юношу. Но Кетук не медлил ни мгновения. Его правая рука уже двигалась обратно, неся палицу прямиком в голову врага. И тот словно понял неизбежность удара, хотя вполне мог еще успеть пригнуться – но вместо этого как-то обмяк и выпустил копье из ослабевшей руки.

Что двигало Кетуком, когда он резко дернул руку назад, отводя бугристый камень дубины от головы лесного человека, он не успел осознать.

– Отойди! – взревел позади Синчи. Бледный, словно личинка, он оттолкнул Кетука и занес палицу, однако молодой солдат не дал другу убить дикаря – тот был так поражен, что ничего не предпринимал.

– Стой, – сказал Кетук и перехватил оружие Синчи. – Он уже мой.

– Да?.. Прости, я думал, что ты промахнулся.

Синчи опустил дубину и внезапно осел на колени с открытым ртом. Кетук бросился его поддержать и аккуратно уложил на землю, совершенно позабыв о плененном враге. Из запястья Синчи все так же бежала струйка крови.

– Что с тобой? – глупо спросил Кетук. Но друг не ответил, только беззвучно пошевелил сухими губами. Глаза его были закрыты.

Внезапно Кетука тронули за плечо – он вздрогнул и увидел дикаря, который сел на корточки напротив захватчика и стал вытягивать из-за пояса Синчи веревку, приготовленную специально для связывания пленников. Словно окаменев, наблюдал сын Солнца за тем, как юный лесной человек туго перетянул руку Синчи возле самого локтя. Затем он глянул на Кетука и провел ребром ладони по веревочной стяжке.

– Отрубить? – не поверил Кетук. Будто что-то поняв, пленник энергично закивал. – Посиди с ним, я найду старшего…

Он знал, что сдавшиеся дикари не берут в руки оружие, соблюдая свой странный кодекс пленения, и выпрямился. Тело отозвалось дикой усталостью. Вокруг видны были сплошные развалины хижин, между которыми бродили сыны Солнца, выгоняя из завалов дикарей. Кое-где, правда, еще кипели скоротечные схватки – это бились те из лесных людей, которым почему-либо страшно не хотелось быть угнанными в горы.

Вскоре их сопротивление было сломлено. Последние из непокорных дикарей как-то разом поняли, что им не выстоять, и опустили оружие. Иначе, несомненно, все они были бы истреблены – а так они признавали над собой власть пришельцев и показывали готовность стать частью их племени.

Десятка Кетука, которую он обнаружил в полусотне шагов ближе к лесу, захватила двоих лесных людей. Бросив копья на вытоптанную землю, они спокойно стояли среди захватчиков и поглядывали на пасмурное небо. Из десятки в живых осталось только семеро аймара, не считая Кетука, а может, остальные просто еще не нашли своего военачальника. Пращника Унако здесь не было.

Кетук подошел к десятнику, устало присевшему на бревно.

– Синчи ранен, – сказал он. – В него попала отравленная стрела…

– Ну и что? – буркнул тот, даже не подняв головы. – Жди сигнала сбора, солдат.

– Но Синчи…

– Он не выживет, если наконечник был смазан ядом. Нам еще повезло, что они не готовы были к нападению. Твой друг все равно погибнет, если еще почему-то жив. – Голос десятника внезапно смягчился, и он поднял на молодого воина глаза. – Мы потеряли много людей, не только твоего товарища.

– Он еще жив, – упрямо сказал Кетук. – Мой пленник готов ему помочь, только ему нужен топор, чтобы отрубить Синчи раненую руку.

– Твой пленник? Женщина?

– Воин!

Десятник молча отцепил с пояса каменный топор, заляпанный кровью, и протянул его Кетуку древком вперед.

– Жди сигнал сбора, солдат… – повторил он и потер влажный лоб ладонью, оставляя на нем красные полосы. – После него мы начнем погрузку на бальсы, и полумертвым на них места не будет.

Когда Кетук бежал обратно, ему всерьез мешали порывы влажного ветра, бившего в лицо. Или это он сам так быстро двигался? Глядеть на небо и лес времени не было – ураган, даже если он прямо сейчас обрушится на разоренную деревню дикарей, никак не трогал молодого солдата.

Когда он добрался сквозь развалины до полуразрушенного дома, возле которого Синчи настигла слабость, там никого не оказалось. В панике Кетук дернулся было мчаться куда попало, выкрикивая имя товарища, но сообразил заглянуть под покосившийся кров хижины.

Синчи был там, и он выглядел даже лучше, чем тогда, во время стычки с дикарем. Тот при виде Кетука с топором вскочил и стал поторапливать почти обнаженную девушку, что возилась возле очага с кособоким глиняным котелком.

– Копаиба, копаиба, – зачастил юноша, показывая пальцем на содержимое котелка.

Кетук увидел маслянистую грязноватую жижу, в которой плавали крупные ошметки растений.