Демон или тихоня

Сначала все было нормально: мы с Евглевской просто неспешно бежали и болтали о какой-то ерунде, потом в глазах неожиданно заплясали фиолетовые огоньки, а голова закружилась с удвоенной силой. Так, а вот это мне уже совсем не нравится. Я добежала до ближайшей скамейки и села там, уткнув голову в ладони. Мигрень проходить не спешила, поэтому я поморщилась, справляясь с болью. В жизни ведь голова не болела, что сегодня-то не так? Как же хреново…

— Макарова, — раздался суровый голос физрука откуда-то сверху, — ты чего сидишь?

— Мне фигово, — ответила я не своим голосом. Он, и правда, как-то странно прозвучал.

— Знаем мы ваше «фигово»! Вы, девочки, постоянно пытаетесь отвертеться от урока. Давай, вставай, две минуты бежать осталось!

— Но мне реально плохо! — чуть громче ответила я. А ведь девки действительно всеми способами пытались отвертеться от физ-ры, так всегда было. Черт, неужели из-за них мне теперь не верят?

— А чо это Макарова сидит? — удивился кто-то из пацанов, останавливаясь около меня. Ну, я просто обычно никогда не косила от уроков.

— Оп-па, какие люди! — около меня начала собираться небольшая толпа. Только вас мне, блин, не хватало! И так голова адски болит, так еще вы тут…

— Ника, с тобой все в порядке? — раздался голос Семена сбоку. Люди. Слишком много людей. Уйдите! Уйдите от меня!

— Слышь, Ника, ты чего сидишь? — теперь говорил Орлов. Я даже не смотрела на него. Впервые мне так сильно хотелось убиться об стену. Налетели, как мухи на гавно. Ненавижу. — Давай вставай!

В ответ я лишь отрицательно помотала головой. Боль накатила с новой силой, заставляя кривиться.

— Да чо ты ломаешься-то? — теперь голос блондина звучал осуждающе. — Ты прям как те шлюхи, которые нихрена не хотят делать и все прогу…

Я резко подняла на него глаза. Что ты сказал? Как шлюха?! Я встала прямо перед ним, заставляя отшатнуться, и, взглянув прямо ему в глаза, оттолкнула. Мне нужен проход. Я должна бежать. Пусть все видят, что я могу бежать и дальше с болящей головой и плохим самочувствием, раз они так этого хотят. Ну, господа, где же ваши аплодисменты?! Ненавижу. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Терпеть не могу, когда меня называют шлюхой, когда собирается куча народа и все пялятся на меня, когда меня оскорбляют за просто так! Я ненавижу Орлова! Да чтоб ты сдох вместе со своими шлюхами и прочей братией!..

Я продолжала наблюдать за столпотворением. Оно постепенно рассасывалось, вытягиваясь в овал, описываемый по краю спортзала. Под конец на месте стояли только Комаров и блондин. Семен с силой оттолкнул последнего и кинулся мне наперерез. Как это внезапно, однако. Поскольку я бежала в полную силу, ускориться я не могла, но столкновения все же избежать получилось. Теперь друг несся за мной, зачем-то пытаясь остановить. На кой ему? Кому я, черт возьми, нужна? Главное, чтобы я не останавливалась, подходя под общий стандарт поведения не смотря свои интересы, возможности и чувства. А иначе меня мгновенно отнесут в разряд тех же шлюх. Все просто. Тогда зачем Комаров бежит за мной сейчас? Быстрей, чем обычно, кстати, бежит. Кажется, что-то поменялось.

Надо сказать, что хватило меня всего на полтора круга. Силы, данные ненавистью, быстро покинули тело, а в глазах снова заплясали огоньки, только уже гораздо активнее. Нельзя останавливать. Нельзя.

Глаза полностью заволокла тьма. Кажется, я споткнулась о собственную ногу. Где-то раздались крики, но слышались они будто сквозь стенку, почти неясно и тихо. Меня встретил холодный и твердый пол. Тихо… Так тихо… Тишина — это хорошо. Она не предаст, она поможет, она никогда не оскорбит тебя. Она готова выслушать все. Я отдалась этой тишине.

Тьма… Здесь темно… Темнота — тоже неплохо. Она не слепит тебя, помогает абстрагироваться от всего мира и не видеть этих жалких, ненавистных людей. А их здесь слишком много.

Я провалилась в тьму и тишину, казавшимися вечными. Здесь было хорошо. Здесь не было того пронизывающего холода, который я чувствовала весь день.

* * *

Потолок. Такой белый и чистый. Интересно, почему потолок всегда должен быть белым? Можно же его покрасить в любой цвет. Он может быть желтым, как солнце. Голубым, как небо. Зеленым, как листья деревьев. Говорят, зеленый успокаивает? Вполне возможно. Так почему бы не покрасить его в зеленый? А ведь на потолке можно нарисовать целую картину, если очень захотеть. Правда, это тяжело будет, но ведь здесь можно нарисовать что-то интересное. Например, звезды, планеты и галактики. Я бы хотела потолок с млечным путем на всю площадь. Разве это не здорово?

Но, как ни крути, потолки всегда белят.

— Ого! У нее очень высокая температура! Тридцать восемь и шесть. Странно, что ей не стало плохо раньше, — услышала я добродушный голос нашей медсестры. Было понятно, что говорят обо мне, но почему в третьем лице? Я же здесь, я все слышу…

— Ну, Ника говорила, что ей было холодно… — фраза прозвучала достаточно растерянно. Так, это Семен вроде.

— А чего ж она раньше-то не обратилась сюда?