Демон из Пустоши

Булгаков медленно и с достоинством склонил голову:

— Да, к глубочайшей моей скорби, я и моя супружница — единственные родные души, что остались у ее величества. Мне пришлось доверить защиту города заместителю. Но я целую неделю готовил свой отъезд и раздавал распоряжения. И лишь потому спокоен. А вы собрались так стремительно… Впрочем, уверен, за несколько часов вашего отсутствия в столице не случится ничего непоправимого. Посему не откажите в любезности, позвольте мне сопроводить вас на пиршество в честь венчания на царство ее величества. А императрица сейчас должна удалиться для молитвы о своих родителях, так безвременно нас покинувших.

Он повернулся к Аверину:

— Гермес Аркадьевич, проводите ее величество в молельню. Мы будем ждать вас внизу, в зале.

— Я очень тронута вашей заботой, князь, — императрица еще раз улыбнулась Кантемирову. — Позже у нас будет возможность поговорить. Гермес Аркадьевич, сопроводите меня. — Она направилась к двери.

Аверин поклонился и последовал за императрицей.

— Какой же пронырливый тип, — произнесла она, когда дверь кабинета осталась далеко позади.

— Да… — слегка рассеянно ответил Аверин, — и не только это. Кузя верно заметил: любезный князь поразительно быстро появился в Москве, будто нарочно ждал. Ведь даже если поехать в аэропорт сразу, как нападение попало в эфир, взлет самолета требует определенной подготовки.

Она остановилась:

— Думаете, это он?

— Не знаю. Но мне нужно будет снова вернуться в крепость и поговорить с князем Рождественским. Может быть, он не так и безумен, как кажется.

— Что вы имеете в виду?

— Он говорил о князе Кантемирове странные вещи. Для суда они не годятся, потому что звучат так, будто Рождественский находится в помутнении рассудка. Но ситуацию могут прояснить.

Императрица вздохнула:

— Князь Кантемиров, безусловно, неприятный человек. Уверена, этот унизительный тест на родство тоже придумал он и накрутил Совет.

— Тест на родство? — нахмурился Аверин. — Это как?

— По требованию Совета мне пришлось его пройти. Дело в том, что наши лейкоциты несут в себе довольно специфический антиген, у членов одной семьи он похож. Возможно, именно на нем основана идентификация членов семьи фамильяром. Наши ученые научились выделять этот антиген и определять родственные связи. Правда, для этого нужна кровь. — Она, не смущаясь, расстегнула рукав платья, закатала его и показала внушительный синяк.

— Звучит интересно с научной точки зрения, — удивленно сказал Аверин, — но, не спорю, довольно унизительно.

— Не то слово. Мало того, что этой проверкой оскорбили меня и всю императорскую семью, но к тому же у меня взяли столько крови, что я чуть сознание не потеряла!

— У вас взяли много крови? — Аверин еще раз посмотрел на ее руку. — Хм… мне нужно будет поговорить не только с князем Рождественским…

Глава 7

Первым делом Аверин нашел телефон. Убедившись, что его никто не подслушивает, он набрал номер и, подождав немного, услышал:

— Следователь особого отдела Серов слушает.

— Николай Антонович, это граф Аверин, — представился он, — нет времени на подробные объяснения, просто скажите мне, во время медосмотра у заключенных брали кровь на анализ?

— Да, — без колебаний ответил министерский колдун, — в журнале есть об этом запись.

— Очень хорошо. Немедленно возьмите под стражу тюремного врача, проводившего осмотр. И глаз с него не спускайте.

— Он причастен к исчезновению?

— Скорее всего. Постарайтесь выяснить у него, кому он передал образцы крови, взятой у заключенных. Больше я пока ничего объяснить не могу. Но действовать надо быстро.

— Я понял, ваше сиятельство, немедленно приступаю. С ее величеством все в порядке?

— Да, она в добром здравии.

На той стороне провода повисла небольшая пауза. Потом Николай Антонович спросил:

— А господин Императорский див?

— Жив, — ответил Аверин.

— Очень хорошо, — сказал Николай Антонович и положил трубку.

Аверин спустился вниз. Князь Кантемиров, слегка согнувшись, стоял возле кресла императрицы и что-то с жаром ей говорил. Это было ожидаемо. Аверин поискал глазами Булгакова и обнаружил его беседующим с Василем. Колдун подошел к брату.

— О, Гера, — улыбнулся Василь. Он уже немного выпил и выглядел вполне веселым, — а Маша в больницу уехала.

— Зачем? — настороженно спросил Аверин. Но брат похлопал его по руке:

— С ней все в порядке. Они с Любавой поехали навестить нашего героя. Как ты сам понимаешь, одной девочке явиться туда было бы неприлично.

— Ах вот оно что, — улыбнулся Аверин, — ну теперь за здоровье Сергея Дмитриевича я полностью спокоен. Дмитрий Петрович, разрешите вас на пару минут. Прости, Василь.

— Да, конечно, — Булгаков поднялся, — кстати, отличный коньяк. Хорошо успокаивает нервы, в разумных, разумеется, дозах.

— Нет, спасибо, я даже в разумных больше не пью, — отказался Аверин. А когда они с князем отошли к окну, негромко спросил:

— Скажите, у вашей жены брали кровь на анализ? Для так называемого подтверждения родства? Ведь она самая ближайшая родственница ее величества. И ее происхождение, как я понимаю, не вызывает ни у кого сомнений.

Булгаков помрачнел: