Демон-Хранитель (СИ)

— Дети играют, — жёстко произнёс он, но, увидев мой изумлённый взгляд, смягчился, — а ты пришла сюда в скорби, мне не хотелось бы отпускать тебя в таком состоянии, чего бы ты хотела больше всего?

— Хотела, чтобы всё было как прежде, — неожиданно для себя произнесла я и закусила губу до крови, чтобы не расплакаться.

Садовник глубоко вздохнул. И в этот миг меня позвали, обернувшись на зов, я хотела попрощаться со стариком, но не обнаружила его. Это было настолько странным, что казалось сном. О том, что он действительно был, свидетельствовали лишь две пары перчаток и посаженная клумба. Я ещё раз осмотрела всё великолепие сада и обнаружила, что мне намного легче, и, даже если мне предстоит забвение, да будет так!

Я, наскоро вытерев землю со щеки, догнала сопровождающего и обречённо последовала за ним в огромную залу — кабинет архангела. Тот всё ещё копался в бумагах, выкладывая их в стопку, что-то сразу отметая, к чему-то присматриваясь, что-то добавляя в тот же момент. Он мельком взглянул на меня.

— Астрея дала мне отсрочку ввиду сложности и необычности дела, и она истекает, богиня правосудия ждать не любит, — произнёс он и сделал жест рукой, под которым пачка бумаги исчезла, — а ещё она любит греческие туники и венки на голове у молодых девушек.

Он внимательно присмотрелся ко мне, и я, не успев возразить, обнаружила себя одетой, как юная гречанка. Я немного с оторопью смотрела на него.

— Как это поможет разрешить моё дело, архангел? — спросила я, борясь с раздражением, одежда была крайне неудобной, а венок в волосах колол кожу на голове, и я, проворчав, добавила: — Надеюсь, меня убьют сразу же…

— Я не проиграл ни одного процесса, — вскинул бровь Гавриил, не оценив моего сарказма.

Архангел сделал жест рукой следовать за ним. Складки туники били по икрам, создавая неудобство, тем более поспевать за его размашистым шагом было крайне трудно. Пока мы шли, я поняла, что если Гавриил и вправду выиграет моё дело, то это будет означать лишь одно — я обречена и дальше влачить на земле своё жалкое существование. Я не видела себя без Солидафиэля, не хотела без него, только не без него, тогда уж забвение.

Мы шли по коридорам чудесного дворца с длинными переходами-садами. Пока, наконец, не добрались до огромных дверей, которые открылись перед нами, и я застыла на пороге. Зал правосудия. Яркое солнце било в огромные окна, освещая судейский стол с традиционным молоточком, возвышавшийся над столами для противоборствующих сторон и скамейки для посетителей. И мы с Гавриилом были тут одни — видимо, пока. Пройдя за стол, находившийся по правую сторону от судьи, он сел, и перед ним появилась вся кипа бумаг, исчезнувшая под его пристальным взглядом.

— Обвинителем будет Валенсио, молодой, но очень расторопный демон, быть ему советником Сатаны в будущем, — поделился Гавриил и уже продолжил более самоуверенно, — но не думаю, что он мог бы составить мне конкуренцию.

Я удивилась словоохотливости архангела, списывая её всё же на волнение перед судом. Он предложил мне присесть на скамейку рядом с ним, что я и сделала.

Ждать пришлось недолго, в зал вошёл тот демон, которого я видела у Сатаны, за ним проследовал сам Сатана, щека которого была прикрыта тёмной шёлковой повязкой.

Он бросил на меня испепеляющий взгляд, не суливший мне ничего хорошего, а архангел шепнул мне на ухо, кивком головы указывая на раненую щеку Сатаны:

— А это, кстати, одна из причин, почему я взялся за твоё дело, душа…

Я с изумлением взглянула на него, но он вновь принял равнодушный вид, словно бы ничего не говорил мне. Я усмехнулась, и мой взгляд устремился ко входу в помещение.

Закованного в наручники, в зал под руки ввели моего демона-хранителя, он был бледен и отрешён от всего происходящего, как будто ему всё равно что с ним будет. Впрочем, как и я до этого мига.

Его посадили на скамью напротив, где уже разместились Сатана и Валенсио. Он недоуменно покрутил головой, как будто от чего-то отмахивался, потом поднял глаза. И наши взгляды встретились, чуть ударившись о его непонимание, и, тут же восхитившись, возликовали. Большего удивления и радости я не видела. И ему ответила не меньшим. Порывом было подбежать, обнять, зацеловать, но меня цепко удержала рука архангела. Сол поднял наручники и показал, что скован ими. Меня сотрясли рыдания. Я видела, как тяжко он вздохнул. И я поняла, что мы впервые по разные стороны. По разные стороны, но не отдельно. Я видела, как теплота его глаз, цвет которых ему подарили самые глубокие арктические льды, согрела меня, а взгляд приласкал, разнеся сотни мурашек по телу. Ответив ему не менее страстно, я поняла, что он намерен биться до последнего, чтобы снова быть вместе со мной. Как и я. Ведь ещё ничего не было потеряно: Сол жив. Лишь бы игра всемогущих шла с нашей судьбой в ногу.

— Солидафиэль не умер, — прошептала я, заглянув в равнодушные глаза Гавриила.

— Ты заплатишь за это цену, душа, — проговорил он, и его глаза опасно блеснули холодным лезвием кинжала.

Воскресший