Демон-любовник

— Нет, из всех остался только мой парень, Бенни. Мыс ним когда-то думали вместе поступать в Нью-Йоркский универ, но когда я получила стипендию, он решил, что тоже останется — поступит в двухгодичный муниципальный колледж. Я сказала, что это глупо, что мы сможем видеться в выходные, и что мне не нужны такие жертвы, потому что тогда лучше уж сразу расстаться. Короче, он не послушал — торчит в городе, злится на всех, ну а я, естественно, оказалась виновата.

— Ну, надеюсь, Ники, ты понимаешь, что он не прав. Это ведь не ты приняла за него решение.

Слава Богу, мысленно перекрестилась я, мы с Полом избежали этой ошибки. Теперь я понимала, почему у Ники постоянно такой несчастный и пришибленный вид. Учитывая полное отсутствие поддержки со стороны семьи, идиотское поведение ее приятеля, сделавшего ошибку, а потом свалившего вину на нее, и связанный с поступлением в колледж неизбежный стресс, удивительно, как ей вообще удается держаться.

— Послушай, — предложила я, — если тебе вдруг захочется поговорить, приходи ко мне. И не стесняйся. Я живу рядом с кампусом…

— В старом доме Ла Мотт, — просияв, перебила Ники. — Когда я была маленькая, то часто играла в лесу за домом. Знаете, я всегда думала, что красивее его в городе просто нет. Хорошо, что в нем снова живут. И не обращайте внимания на то, что о нем болтают… ну что он вроде как проклятый… Никаких привидений в нем отродясь не было.

Мое героическое решение заняться проблемами Ники, вместо того чтобы ныть по поводу своих собственных, мгновенно улетучилось. И виной всему была не только невинная фраза Ники насчет ходивших в городе слухов, что «Дом с жимолостью» облюбовали привидения, но и последовавший за этим разговор. Я старалась убедить себя, что это всего лишь глупые деревенские сплетни. Старый дом много лет стоял пустым, а до этого там жила писательница, отличавшаяся довольно экстравагантным поведением, — стоит ли удивляться, что ее жилище приобрело репутацию «нехорошего места». Но то, что потом сказала Ники, заставило меня прикусить язык. Я спросила ее: может, местные жители считают, что в доме поселился призрак Дэлии Ла Мотт?

— Нет, — она покачала головой, — не ее самой, а ее любовника.

— Любовника? — удивилась я. — Но я считала, что Дэлия Ла Мотт жила затворницей.

— Угу, но местные до сих пор уверены, что она заперлась в доме, потому что у нее был тайный любовник. Ходят слухи, что многие видели мужчину, прятавшегося в лесу за домом, а кое-кто клянется, что замечал мужской силуэт в окне ее спальни. Говорят, она была помолвлена, а он ее обманул, и тогда она убила его, и теперь его призрак бродит ночами по дому. Вот его-то, мол, и видели в окне!

Я фыркнула.

— Кажется, что-то такое я читала у Фолкнера. «Роза для Эмили», кажется.

Я проводила Ники до аудитории, где Феникс читала лекции, и поспешила к выходу. Но тут я вдруг вспомнила пыльный смерч, принявший контуры мужской фигуры, который я заметила у кромки леса, потом лицо мужчины из своего сна — лицо, которое растаяло в воздухе, едва я осмелилась заговорить. Какой смысл дурачить себя? Возможно, мое нынешнее дурное настроение объяснялось тем, что сон закончился до того, как мой демон успел заняться со мной любовью?

Поймав себя на этой мысли, я словно приросла к дорожке — это произошло так неожиданно, что юноша, который шел следом за мной, едва не сшиб меня с ног. Что со мной происходит? Неужели причиной ночных кошмаров была моя сексуальная жизнь — вернее, отсутствие таковой?

Только то, что я испытала минувшей ночью — этот миг узнавания и потрясения, которые я прочла в его глазах, — почему-то выглядело не как ночной кошмар… и уж тем более не как сон. Мужчина казался таким же живым и реальным, как то исполинское дерево, что росло справа от меня… как гранитные башни библиотеки, видневшиеся в конце дорожки, по которой я шла.

Странная мысль вдруг поразила меня… хотя я писала о сверхъестественных существах — вампирах, инкубах, феях, — мне почему-то никогда не приходило в голову, что они существуют на самом деле. Появление в литературе образа демона-любовника я трактовала исключительно как психологический прием, литературный троп,[3] своего рода символ сильных желаний, подавленных фантазий, невысказанную попытку взбунтоваться и как-то изменить сложившуюся ситуацию. Но если образ демона-любовника так часто мелькает в романах, автором которых являются женщины, не означает ли это, то он существует?

Какое-то время я стояла, оцепенев от этой мысли, машинально прислушиваясь к бою старинных часов на башне библиотеки, словно дожидаясь, когда этот звук вернет меня к действительности. Мимо меня пробегали студенты; кружась, падали на дорожку пожелтевшие листья; сновавшие по деревьям белки то и дело спрыгивали на землю, чтобы ухватить желудь, но мысль о том, что мужчина, который во сне занимался со мной любовью, реален, сидела меня в голове словно заноза, не давая мне покоя.

— Если он существует, — вслух проговорила я, — тогда нужно поскорее разузнать о нем все, что только можно!