Демон Максвелла

– Да. И чем выше ранг, тем более жутко они выглядят. Первые чины самые странные. Геометрические фигуры, непонятные абстрактные формы внутри непонятных абстрактных форм. Одним словом, кошмар.

– «Не бойтесь, молвил он, когда объял их жуткий страх».

– Да, может, поэтому и жуткий страх. Значит, если это был один из высших…

– Спустился такой с неба гигантский стоглазый треугольник…

– Тогда понятно, почему у пастухов поджилки затряслись.

– Жуть.

– Да уж. Если и существовала какая-то оригинальная версия, то она явно была в стиле Лавкрафта.

Имоджен рассмеялась.

– В фильме «Реальная любовь» ребенок играл осьминога в рождественской пьесе.

– Вот видишь. Все сходится.

В кадре появился мужчина с парой бутылок пива в руках. Имоджен подняла голову и пробормотала «Минутку».

Он кивнул, ухмыльнулся и ушел.

– Тебя ждут? – спросил я.

– Что?

– К тебе парень с пивом приходил.

– Черт. Как время пролетело. Мы с ребятами договорились собраться в парке, чтобы немного выпить и обсудить… Неважно, избавлю тебя от деталей. Но, да, мне, наверное, уже пора…

– Хорошо, понял. Беги, пока они не разошлись.

– Нет.

– Да, – сказал я. – Выпей пива.

– Ладно. Я скоро тебе позвоню.

– Хорошо, люблю тебя.

– И я тебя люблю.

– Хорошенько повеселись.

– Хорошо. Пока.

– Пока.

– Пока.

– Пока.

Раздался ровный гудок.

Имоджен на экране продолжила разговаривать по телефону, но выглядела теперь напряженной, на взводе. Парень в кадре – это был Джонни. Гребаный Джонни. Я старался не думать о его глупой, слишком знакомой ухмылке и убеждал себя, что две бутылки пива в его руке – не одна, не четыре, не шесть, а две – абсолютно ничего не значили.

* * *

Я прошел на кухню и на секунду удивился – уже в третий раз за вечер, – какой она была чистой и опрятной. Я поставил чайник, стараясь не обращать внимания на кучу нераспечатанных уведомлений о задолженности на столешнице, и начал рыться в шкафу в поисках банки кофе.

Стоит отметить одну важную деталь. Даже когда на кухне воцарялся полнейший хаос, даже когда я, устав от него, затевал генеральную уборку, я никогда не трогал предмет на кухонной столешнице.

Кружку с надписью «Я ? Чай».

Кружку Имоджен.

В день отъезда она осторожно поставила кружку на столешницу.

– Оставляю ее здесь, – сказала она. – Не трогай ее.

Заметив мое замешательство, она добавила:

– Не двигай кружку. Когда утром будешь готовить кофе, представляй, что я тоже дома.

Я поцеловал ее.

– Нет, постой, – она попыталась выкрутиться из объятий и донести до меня мысль. – Я даже пакетик чая туда положила, видишь? Все приготовила. И когда я вернусь и зайду в квартиру, то смогу сразу налить себе чаю. Эта чашка – моя. Не забывай, хорошо?

После этого мы долго стояли, обнявшись.

– Люблю тебя, – сказала она мне в плечо.

– Я тоже тебя люблю. Как думаешь, как быстро я залью туда кипяток и испорчу твой план?

– Ха. Продержишься три дня максимум.

Я с большой осторожностью поставил «Я ? Кофе» рядом с пыльной «Я ? Чай». Как и всегда, я удостоверился, что моя кружка не коснулась кружки Имоджен и не сдвинула ее ни на миллиметр. Ничто и никто не трогал кружку «Я ? Чай» с тех пор, как моя жена поставила ее туда. Имоджен касалась кружки последней, и только Имоджен сможет вновь ее взять, когда вернется домой.

«Это чашка – моя».

Я заварил кофе.

Я продержался уже сто шестьдесят восемь дней.

* * *

Час спустя, около половины второго ночи, я сидел за компьютером, уставившись на полупустой документ под названием «КАПИТАН СКАРЛЕТТ СЦЕНАРИЙ», в то время как наше свадебное видео крутилось по телевизору в третий раз за ночь.

Ало-золотая Имоджен произносила тост.

– Я прочитала пару отрывков из второй книги, – сказала она.

Я не отводил взгляда от мигающего на экране курсора. Смотреть не было необходимости. Я видел запись так много раз, что без проблем мог воспроизвести ее в голове. Имоджен стоит за главным столом перед притихшими гостями, нервно поглаживая ножку бокала с шампанским. Останавливается, опускает взгляд на сидящего рядом в смокинге меня и улыбается. Имоджен счастлива, взволнована, возбуждена, немного пьяна и очень, очень мною гордится.

– Я прочитала пару отрывков из второй книги и хочу сказать, – теперь она обращалась непосредственно ко мне. – Не волнуйтесь, мы никого из вас не забудем, когда мой муж… – гости радостно загудели, – получит Букеровскую премию и мы станем ужасно богатыми и будем жить в огромном замке.

Я поднимаю кружку и отпиваю остывший кофе.

Моя исключительная Имоджен. Снова вспомнилось, как вдохновил меня ее собственный проект, зародившийся через четыре года после свадьбы; как она упорно шла к его осуществлению, несмотря на трудности, за что я ею безумно гордился и восхищался. Но вместе с тем было еще кое-что. Чувство, похожее на холодный дождь, заливающий поля, на подземную реку, на пустые, уходящие вдаль рельсы.

«Исключительные люди не боятся вершить исключительные поступки», – пронеслось в голове.

Курсор на экране мигал, то появляясь, то исчезая:

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.