Демон на миллион

— Не знаю. Но он не будет в коме. И так он сможет научить тебя прыгать по линиям. — Он колебался, одной рукой нервно крутя кольцо на другой руке. — Я думаю, — добавил он.

Ал издал грубый звук.

— Это худшая идея, которую я слышал за целую вечность.

— Потому что это связано с эльфийской магией? — рявкнул Ходин, и они снова столкнулись лицом к лицу.

— Нет, потому что это не даст желаемого эффекта. — Ал посмотрел на свои ногти, спрятанные в перчатках. — Это душа Биса связана с Рейчел. Не тело Биса. Не разум Биса. Его душа. Если ты бросишь в него еще одну, как конфету в раздаточный автомат, ты не получишь ничего, кроме растерянной, сбитой с толку горгульи, которая не знает, почему он живет с демоном в церкви, заполненной беженцами с войны вампиров, в которой она отказывается сражаться.

— Я не веду войну с Констанс за Цинциннати, — быстро сказала я, и Ал потянул кружева на рукавах вниз.

— Нет, это не так, — сказал он, его нетерпение было очевидным. — И в этом-то и проблема. Шутливые проклятия? — сказал он насмешливо, его взгляд обратился к Ходину, будто это была его вина. — Если ты хочешь остаться моей ученицей, никогда больше не разговаривай с ним.

Ходин напрягся.

— Лилия была не моей идеей, — сказал он, но Ал исчез. На том месте, где он стоял, лежали три книги, и меня охватило облегчение, когда я наклонилась, чтобы поднять их, прежде чем Ходин успел хотя бы разглядеть названия. — Лилия была не моей идеей, — снова сказал Ходин, на этот раз мягче.

Но я гордилась тем, что сделала с лилией, и слова Ала причиняли боль, даже когда я обнимала книги, которые он мне оставил. Это была моя собственная магия: смесь демонических и старых добрых ведьмовских заклинаний. Даже Дали был впечатлен.

— Ходин, не мог бы ты, пожалуйста, уйти? — сказала я, прижимая книги к груди, будто это была мольба, которую Ал не мог произнести.

Когда я подняла глаза, Ходина уже не было, и я опустилась на коробки, все еще держа в руках книги. Может быть, они были обещанием. Обещанием того, что Ал будет рядом, даже когда другие скажут ему не делать этого, даже когда его собственная душа и боль скажут ему уйти.

— Эй, эм, я, наверное, должен проверить тех фейри, — сказал Дженкс, зависая передо мной. — Барибас сказал своим родственникам оставить их в покое, но несчастные случаи происходят.

— Конечно, иди, — сказала я, опустив голову. — Скажи Дэвиду, что я спущусь через несколько минут. — Мне нужна была минутка. Черт, мне нужна была парочка. У Ходина была идея помочь Бису. Это оттолкнуло Ала, может быть, навсегда, но Бис… Если все пойдет как надо, он вернется. Если что-то пойдет не так… Что ж, он, по крайней мере, будет жив. Он мог бы начать все сначала без меня.

Но Ал… я подумала, несчастный. Он доверял мне, даже сейчас он доверял мне, и предать это? Я не могла этого сделать.

— Рейч? — Я подняла глаза и увидела Дженкса, парящего передо мной, будто не знающего, что делать со своими руками. — Неважно, — наконец сказал он, а затем ушел, Рекс спускался по ступенькам за ним.

Глава 12

Восхитительный аромат кофе витал во влажном предрассветном воздухе, когда Дэвид присел рядом со мной за брошенной машиной. Его сложный, насыщенный аромат силы и сдержанности почти пересилил нефтяную вонь близлежащей реки и горящей резины, поднимающуюся черным шлейфом с железнодорожной станции за полгорода отсюда.

Здание Пискари располагалось перед нами — двухэтажная таверна, казавшаяся темной в утренней дымке. Ни в одном окне не было и намека на свет, пока я наблюдала, сигнальная лампа на парковке погасла. Справа от меня располагалась река, а за ней сам Цинци, огни города исчезли, когда первые лучи солнца коснулись вершины башни Кэрью. Лодка Кистена стояла тихо, плескалась вода. Подозрительно осмотревшись, я выковыряла из зубов остатки стейка.

Это была тяжелая ночь в Цинциннати, хотя в Низинах дела обстояли лучше. Дым поднимался не только над железнодорожным вокзалом, и, хотя я была заперта наверху, Стеф и Дженкс вели постоянный подсчет того, что поступало по телевизору, который один из беженцев установил на крышке детского рояля Айви. Я была почти уверена, что шлейф дыма поменьше был от многовидовой драки в «Хватай и Пихай» в Вайне. В Иден-парке также горел костер, в котором сжигали чучело Констанс, быстро потушенный ОВ, но не раньше, чем туда добрались репортеры. Туннель под Сентрал-Паркуэй был насильственно перекрыт перемещенными лицами, ищущими убежища, и ОВ попало на второй бунт, пытаясь выгнать протестующих/беженцев. Я все еще не знала, чем это закончилось.