Демон на миллион

— Тинькины титьки, нет! — воскликнул он, и с далекого камня Ходина я услышала фырканье. — Эта сука должна умереть дважды.

— Ладно. Давай на мгновение забудем, что это незаконно, — сказала я, переключив внимание на руки. Кровь Нэша задержалась в складках и сделала жемчужину Трента грязно-коричневой. Я подогнула пальцы, чтобы скрыть это, но она все еще была там. — Если я убью ее, округ Колумбия пришлет кого-нибудь похуже. Кого-то еще более развратного и жестокого, у кого больше шансов убить меня. И это если каким-то чудом я не попаду в тюрьму.

— Так что не убивай ее, — сказал Дженкс, будто это было все, что нужно было сделать. — Тебе не обязательно сражаться со всеми, только с ней. Ты превзойдешь ее, и все, кто обратят на нее внимание, встанут в очередь. Гарантирую.

Он был прав, но это будет постоянная битва. Мне придется стать такой же дикой и экстремальной, как она, чтобы заставить ее играть по моим правилам.

— Мы были избалованы Пискари, — прошептала я.

— Серьезно? — Дженкс поднялся, когда Дэвид встал на пятидесятипятигаллоновую бочку, которая теперь была моим задним крыльцом, и позвал его. — Вытащи свою голову из осиного гнезда, Рейч. Пискари был таким же плохим, как и Констанс. Он выглядел менее жестоким только потому, что его дети были приучены терпеть насилие, а не бунтовать против него.

Мои мысли метнулись к Джони с ее размазанной по лицу улыбкой, затем к Мэг, испуганной и съежившейся, потому что Констанс забрала ее ожерелье и собиралась наказать ее за его отсутствие. И, наконец, Айви и Кистену. Кистен умер, когда пытался быть тем человеком, которым хотел быть, а не тем, в ком нуждался Пискари. Айви почти сделала то же самое. Она сказала, что я спасла ее. Однако я не смогла спасти Кистена.

— Убедить Констанс играть честно было бы легче, если бы она не нашла мое слабое место, — прошептала я.

— Ты имеешь в виду заботу о людях? — Дженкс поднялся и опустился, махнув Дэвиду, чтобы тот не ждал, и оборотень вошел внутрь, временная дверь захлопнулась с такой силой, что ее было слышно снаружи. — Это называется быть нормальным, Рейч. Все, что тебе нужно сделать, это найти то, что для нее важно, зажать ее меч, — сказал он, изображая это, — и повернуть. Она встанет в очередь.

Шантаж. Я нахмурилась еще сильнее, и мое внимание затуманилось. Я не была против шантажа, но это было краткосрочное решение. Я видела, что произошло, когда шантажист Трента развернулся и укусил его за лилейно-белую задницу. Я должна была найти способ заставить ее признать мою власть или, по крайней мере, нашу равную власть. Но после встречи с ней я была почти уверена, что Констанс хотела, чтобы я умерла или исчезла. Если каким-то чудом она согласится сосуществовать, я окажусь в бесконечной битве, чтобы контролировать ее кровожадность и не дать ОВ привлечь меня к ответственности за хождение по улицам.

— Эй, не могли бы вы извинить меня на минутку? — сказал Дженкс, когда робкий пикси метнулся вверх и завис на почтительном расстоянии, явно желая поговорить с Дженксом.

Я посмотрела на Ходина на солнце, и вспышка предупреждения поднялась и опустилась.

— Конечно, — сказала я, скучая по Тренту, и Дженкс умчался, его пыльца исчезла, когда молодой мужчина заговорил так быстро и высоко, что это звучало как другой язык.

Настороженная, я оттолкнулась от камня и подошла к Ходину. Это было неприятно. Единственными людьми, которые хотели видеть Констанс в Цинциннати, были ОВ и ее собственная явно напуганная камарилья. Вместе они представляли собой небольшую, но могущественную популяцию вампиров, которые могли использовать заимствованные зубы ОВ, чтобы запугивать остальных.

«Мне нужно поговорить с Констанс», — подумала я, стирая большим пальцем кровь с кольца Трента. К сожалению, все, что Констанс нужно было делать, это сидеть в безопасности башни ОВ и превращать мою жизнь в ад по одному другу за раз. Я не могла поговорить с ней там. Мне нужна была нейтральная территория, если у меня вообще был шанс.

— Рейч.

Я резко остановилась, когда Дженкс внезапно оказался лицом ко мне.

— Тинки любит утку, — пробормотал он, хмурясь. — Эти пикси не умнее новорожденных, сосущих нектар. Говорить надо до того, как кто-нибудь войдет в церковь, а не после.

Шаркая ботинками по сорнякам, я вздохнула.

— Госслужащий с уведомлением о выселении? — Это прекрасно завершило бы мой день.

Но Дженкс перестал хмуриться, его пыльца стала возбужденно серебристой.

— Нет, это тот подрядчик, о котором нам говорила Шаррон. Должно быть, она потратила все свои услуги риелтора, чтобы заставить кого-то приехать сюда. — Он поднялся, уперев руки в бока, крича: — И они должны были сказать мне, что она была здесь, прежде чем она добралась до крыльца! — Он снова опустился на землю. — Мне понадобится все лето, чтобы привести их в форму, — пробормотал он.