Демон отверженный

— Хорошо, — оценила Кери, пододвигаясь чуть ближе и глядя внимательно на тусклый серый металл.

— Rhombus! — произнесла я уверенно, сдерживая прилив силы, которая хотела выскользнуть из-под моей власти, и отпуская лишь едва заметную ее каплю при прикосновении к кольцу.

Вверх рванулся еще один пузырь энергии, и металлическое кольцо стало существовать одновременно и здесь, и в безвременье, став на вид нереальным и прозрачным. Как призрак. Я улыбнулась при виде черно-золотой сферы, висящей как один из стеклянных рождественских шаров Айви, и веревка, держащая металл с заклинанием, разрезала слой нереальности пополам. Не часто случается увидеть круг защиты снизу, и хотя я знала, что нехорошо думать, будто черная демонская копоть, марающая золотую сферу моей воли, красива, я все равно так подумала. С виду — как древняя патина.

— Посмотри, сможешь ли ты заставить его светиться, — напомнила Кери, но все еще мне казалось, что она встревожена.

С сотворением света изменится моя жизнь, подумала я. Чувствуя спазм под ложечкой, я сказала:

— Lenio cinis!

Одновременно я неуклюже выполняла пальцами движения вызова. Это надо было делать одновременно, иначе воздух выгорел бы и погасил заклинание до того, как установятся чары связи, подающие энергию для горения. По крайней мере, в теории это так.

Я затаила дыхание, глядя, как сфера вспыхнула, а потом стала ровно светиться.

— Ух ты! — вскрикнула я, ощутив, как идут через меня какие-то капли, превращающиеся в ровный поток. Это текла энергия, поддерживающая горение в сфере, и я оперлась на комод, сохраняя равновесие. И глаз не могла оторвать от горящего шара.

— Дыши! — воскликнула Кери с показной веселостью. Я сделала вдох и удержала его. Ощущение текущей через меня энергии, превращающейся в эфемерный свет, было просто ни на что не похоже. Нечто вроде ментального вакуума или ощущения свободного падения. Никогда ничего подобного не испытывала, но Кери улыбалась мне в зеркале, и глаза ее блестели от слез.

— Ты знаешь это ощущение? — спросила я в странной смеси тревоги и восторга.

Она заморгала и отвернулась:

— Я не умею такого делать. Рэйчел… будь осторожна.

Я проглотила слюну. Я умею делать такое, что недоступно ни эльфу, ни колдуну, — кроме Ли. Демонская магия. И это просто.

Вот так быстро снова сдвинулась моя жизнь. Я не изменилась, но вдруг оказалась другой. Шарик света оказался поворотным столбом. Я только надеялась, что это к добру.

Привыкая к странным ощущениям от быстро текущей через меня энергии, я глядела на созданный мною свет. Это было не ясное горение флуоресцентной лампы, а свечение янтаря. Шестиугольную комнату озарила черно-золотая дымка, которая казалась темнее света свечей, но куда дальше доставала. Она тяжело ложилась на голые стены, приводя на ум позднее солнце, клонящееся к горизонту и выглядывающее из-под грозовых облаков, когда у всех предметов появляются бритвенно-острые тени, воздух полон затаенного напряжения и запаха озона. Пусть демонская магия, но я его создала, и никогда в жизни я не видела ничего поразительнее.

Не сводя глаз со света, я облизала губы:

— А что случится, если я пущу туда больше энергии?

— Рэйчел, нет! — закричала Кери.

С потолка что-то рухнуло, с резким треском стукнулось о мраморный комод. Это была горгулья. Красные глаза широко раскрылись, львиная кисточка на хвосте встопорщилась. Я отшатнулась назад, локтем задела круг защиты, и он рухнул.

— Не надо, — сказал крылатый зверь голосом высоким и звучным.

Я разинула рот, глядя на этого субъекта ростом в фут, а он встряхнул кожистые крылья и уложил их снова. Залившись угольно-черной краской, он посмотрел на собственные ноги, на разошедшиеся от них трещины.

— Драконов дым! — сказал он себе под нос. — Я разбил твой стол. Я очень сожалею, видит бог в неизреченном милосердии своем. Мозги у меня глиняные.

Я шагнула еще назад, налетела на Кери, и она тихо и вопросительно пискнула.

Цвет горгульи снова стал спокойно-серым, зверь шевельнул крыльями.

— Хочешь, я починю? Я могу.

Это меня вернуло к реальности, и я снова стала дышать.

— Дженкс? — громко позвала я. — Тут с тобой хотят поговорить насчет квартирной платы!

Горгулья снова почернела — вся, кроме белой кисточки на кончике похожего на бич хвоста.

— Плата? — пискнул зверь, вдруг став похожим на неловкого подростка. Он сгорбился, неловко переминаясь с ноги на ногу. — У меня ничего нет, чем я мог бы платить, да воодушевят нас святые! Я не знал, что должен платить. Никогда раньше… мне никто не говорил…

Он был почти в отчаянии, и Кери пододвинулась ближе, хитро улыбнувшись:

— Успокойся, юный горгуль. Я думаю, что владелец согласится пустить тебя на несколько месяцев за то, что ты только что сделал.

— Разбил стол этой колдуньи? — спросил он недоверчиво и с резким постукиванием переступил когтистыми лапами. У него были замечательно большие уши, и они выдавали все его эмоции — почти как у собаки. И эти белые кисточки совершенно очаровательные.

Улыбнувшись шире, Кери показала глазами на продолжающий гореть свет.