Демон Пенрика (ЛП)

— Даже если он пока не захватил господство, боюсь, это просто вопрос времени. Просвещённая Ручия обладала самым грозным демоном из всех, что мне довелось видеть. Слишком могущественным для этого простого юноши, каким бы благонамеренным он ни был. Благословенный, я отношусь к своим обязанностям с полной ответственностью и я обязан просить вас во имя благоразумия изъять эту опасность из этого юноши и из этого мира.

Пен внимательно слушал, его живот крутило. Он попробовал указать:

— Но я не давал клятвы Храму. На самом деле я здесь всего лишь гость.

Кли ядовито посмотрел на него:

— В твоём случае это вряд ли можно считать достоинством.

Тигней только помотал головой.

До Пена дошло, что все разговоры об обвинениях и магистратах, разговоры, которые могли бы вести юристы это не то что нужно сейчас. Если в этой комнате действительно присутствует бог, он в любом случае хочет других слов.

Пен поднялся на колени и повернулся лицом к святому. Дездемона внутри него рыдала в отчаяньи, как женщина, поднимающаяся на эшафот. Тигней сделал бесполезное движение, чтоб удержать Пена, но старик смотрел на него с любопытством и без страха.

Пен поднял раскрытые ладони, как он делал это раньше в храме по меньшим поводам. Он вдруг заметил, что жест молитвы совпадает с жестом сдающегося на поле битвы.

— Благословенный, если я буду говорить, бог услышит меня?

Брови, казалось бы сделанные из овечьей шерсти, дёрнулись.

— Бог слышит тебя всё время, говоришь ты или молчишь. Ты слушающий бога… это бывает куда реже.

Пен решил считать это обычным неявным Да бастарда. Он сглотнул, подумал — не склонить ли голову, но решил смотреть вверх. На или через эти пугающие серые глаза.

— Господин Бог Бастард, Сын Матери, Пятый и Белый. Пожалуйста, сохрани Дездемону. Она хороший демон, — Пен обдумал это определение во всей его неопределённости (хороший для чего) и решил оставить его так. — У неё нет другой жизни как через мою и, пожалуйста, смилуйся… пожалуйста, позволь мне служить ей в её нужде.

И, в том, что, несомненно было самым безрассудным поступком в его жизни, перевешивающим даже пьяную клятву, данную Дрово вербовщику, добавил: «И Тебе».

Тигней ещё раз медленно помотал головой.

Святой из Идау поднял руку и положил её на лоб Пена, словно собираясь проклясть его. Его губы приоткрылись. Замерли. На мгновение, более глубокое, чем длинное, он казался глубоко погружённым в себя. Очень глубоко. Потом его брови удивлённо поднялись, а рука упала обратно.

— Ух! Это первый.

— Что? — спросил изнывающий от беспокойства Тигней. — Белый бог забрал демона, верно?

— Нет. Выплюнул обратно. Сказал, что не хочет её. По крайней мере пока.

Опешивший Тигней смог только моргнуть. У Пена перехватило дыхание. Что, что, что?..

— Но вы должны! — запротестовал Кли.

Святой едко посмотрел на него:

— Если ты собираешься поспорить с богом, иди в храм. Ты не сбережёшь колени от мозолей, но я сберегу свои уши, — ответил он и встал, опираясь на трость.

Пен воскликнул вслух:

— Подождите, подождите, что… Благословенный, что это значит?

Теперь старик едко посмотрел на него.

— Это означает поздравления. Ты волшебник, — он поджал губы и добавил более рассудительно: — Боги делают что-либо не для нас, а для Себя. Предположительно, у бога есть для тебя, для вас двоих какое-то интересное будущее. Это не благословение. Желаю удачи. Она тебе понадобится.

Ошеломлённый Тигней спросил:

— Но что мы будем с ним делать?

— Понятия не имею, — ответил святой. Помолчал. — Тем не менее, похоже будем мудрым не дать ему быть убитым на вашем пороге.

Тигней, всё ещё вытаращив глаза, заметил

— Ему следует принести клятву Ордену.

Губы святого скривились.

— Разве ты не слышал? Он только что сделал это, — он сморщил нос, — Впрочем, я полагаю, не Ордену как таковому…

И пошёл к выходу, сварливо ворча:

— Ах, Лорд Бастард, моя спина…

В дверях он обернулся.

— Ох, — показал на Пенрика, — Этот говорит правду.

Палец переместился на Кли:

— Этот лжёт. Развлекайся этой неразберихой, Тиг, — из-за плеча донёсся его скрипучий голос: — А я возвращаюсь в Идау.

Кли был уведён парой плечистых дедикатов, Пен не был уверен — куда именно. Тигней, с более болезненно искренней вежливостью, чем прежде, предположил, что Пен хотел бы некоторое время отдохнуть у себя в комнате. Шатающийся Пен не возражал, не возражала и Дездемона, которая, впрочем, стала очень тихой.

Все жалкие пожитки Пена были перевёрнуты и разложены по кровати, впрочем, похоже не было взято ничего кроме книги Ручии. Вещи Кли были не в лучшем состоянии. Пен впервые подумал о том, что ничего не понимающий Тигней предпринимал, когда они оба исчезли этой ночью. Но он был уже почти не способен на симпатию.

Он бесцеремонно очистил кровать, стянул с себя влажную и липкую одежду, взял одеяло Кли, положил поверх своего и забрался в постель. Он устал сильнее чем после самой бесплодной охоты под мокрым снегом. Когда Пен заснул, ему приснился тревожный сон про бездонные глаза.