Демон против правил

– Просто прикажите мне заткнуться, – сказал он и попытался умолкнуть сам, стиснув зубы, но она не дала.

– Сядь, – попросила она, как только ошейник успокоился. – На диван садись и рассказывай.

Это было уже почти похоже на приказ, но все равно не имело никакой власти. Она говорила так мягко, что цепи не собирались с этим считаться. Экатор просто подчинялся, потому что считал это разумным, но, что он должен рассказывать, он так и не понял и потому лишь взглянул на Виторию.

Она поставила перед ним стул и села напротив, скрестив руки у груди, вернее под грудью, а если уж совсем точно – подперев грудь руками, сбив этим Экатора с подобия мысли о собственной покорности.

– Давай по порядку, – сказала Витория. Она спешила, но понимала, что без внесения ясности не сможет не только понять нестабильность цепи, но и сама не может на нее повлиять.

«Он прав. Без цепи его действительно просто убьют, даже если не станет проявлять агрессию», – думала она и не хотела становиться причиной такого исхода. Дразнить его было, конечно, весело, но лишать его стабильности не хотелось.

– Почему я пыталась убить тебя дважды? – спросила она, пытаясь понять его мысли.

– А сколько? Утром и вот это – в углу, – ответил Экатор, опуская голову и цепляясь за край дивана. – Я заслужил, конечно, не спорю, но…

– Стоп, – перебила его Витория. – Я не хотела убивать тебя утром. Я сама испугалась вообще-то, увидев тебя! Ты, когда приказываешь, знаешь, какое у тебя лицо?

Экатор поднял на нее виноватые глаза.

– Вот совсем не такое! Откуда в тебе вообще столько эмоций? Разве это не запрещено?

– Нет, – вздохнул Экатор, снова опустив голову. – Нет воли – нет и эмоций. Я умею их прятать, по крайней мере, умел, когда молчал. Просто ваш отец, когда еще надеялся меня продать, говорил, что, если я не полажу с господином, который знает мою тайну, лучше быть с ним честным, особенно в эмоциях, мол, тогда он не сочтет мою глупость агрессией.

Витория рассмеялась.

– Это очень похоже на моего отца, – сказала она, – но в чем-то он прав. Не знаю, как бы я на тебя смотрела, держись ты со мной так же холодно, как с Бочоро.

Экатор тут же посмотрел на нее с опаской, но она только улыбнулась.

– Я, правда, не хотела тебя убивать, а теперь рассказывай, от чего ты ушел? Или как ты там сказал? Что все это значит?

– Вы не поймете, – сказал Экатор, опуская голову от почти ласкового разряда ошейника, а потом все же пояснил. – В вашем мире очень мало знают о демонах, о таких как я – и вовсе ничего.

– Как это? – не поняла Витория.

– Да вот так! – воскликнул Экатор. – Вы же уверены, что не существует высших не боевых демонов.

– А что, существуют? – с усмешкой спросила будущая демоноборка.

– Да, иначе не существует меня, – печально ответил Экатор. – И не спрашивайте, где мой хвост. Нет его. Ваш отец отрезал, выдрал его целиком, потому что контролировать хвост невозможно. Он реагирует быстрее моего разума, особенно на угрозу.

Витория сглотнула.

– Никогда не думала, что мой отец садист, – сказала она прямо, не представляя, какой может быть боль от потери самой чувствительной части тела.

– Я сам на это согласился, – прошептал Экатор. – Мне хотелось жить и сейчас хочется. Всегда хотелось.

– При этом ты говоришь, что сам стал рабом? – уточнила Витория, сама не понимая, так ли она его поняла.

– Да, сам, и в печать призыва я шагнул сам, и подчиняюсь я сам, потому что побороть вот это проще простого!

Он вскинул руки так, что цепь сама возникла между браслетами на его руках, задрожала, но не упала, а исчезла, потому что раб покорно опустил руки обратно.

– Отец знал об этом и потому создал ошейник, который с тебя не снять…

– Именно так.

– Но зачем это тебе? Чего тебе в Нижнем мире не сиделось?! – спросила Витория раздраженно и тут же вспомнила, что ему и там плохо жилось.

– Я младший сын младшего демона в роду слуг, – сказал Экатор, глядя в пол. – В моей семье было больше сотни демонов, и каждый из них был старше меня, каждый мог дать мне поручение и это если не считать род, которому мы служили. Три сотни человек мне приказывали, как хотели, что хотели. Им не было даже дела на мою печать призвания, есть у нас такие. Им на все было плевать, а главе рода было не до нас, ни нашего, ни господского, а я не мог исполнить все и постоянно был в чем-то виноват. Меня за это и били постоянно. По сравнению с этим, служить одному господину и выполнять приказы без подвохов и насмешек – счастливая жизнь. Рабом вашего отца мне нравилось быть, а теперь я чувствую себя как дома: не понятно, где подставят, где ударят и куда пошлют; зачем – тем более не понятно.

Витория даже не знала, что ему на это ответить.

«Ну, хреновая я госпожа, но, раздери тебя демоны, какая из тебя вещь!» – взвыла она мысленно и тут же вздрогнула от неожиданного стука в дверь.

– Подожди, – сказала она Экатору и шагнула к двери, понимая, что парни наверно устали ждать.

«Пусть идут, я потом их догоню», – решила она, открыла дверь и застыла от ужаса. Перед ее дверью стоял Реоран де-Виран – тот самый, что, по слухам, ненавидит всех демонов.