Демон пустоты

К бедности, когда ты молод, привыкнуть нетрудно. Гораздо сложнее перестать испытывать приступы ярости от обыденного представления о поэтах. Ты представляешь себе Байрона на судне, несущемся к неизведанным странам по ледяным соленым волнам, тяжко стучащим по борту. Ты видишь Блеза Сандрара кисти Модильяни, странного и недосягаемого. Для большинства же людей поэт – это человек, рифмующий поздравления на открытках, придумывающий тексты к прилипчивым, словно грязь, песенкам, или просто бесполезный дурак, не нашедший себя в жизни. Безработный, бесхребетный бездельник с плохой стрижкой и ветром в голове.

Если бы мне сообщили, что большую часть моего заработка будут составлять деньги за сочинение зажигательных рифмованных речевок, редактуру плохо переведенных текстов песен для азиатских дорам и написание текстов для инди-групп, я бы крепко подумал, прежде чем связывать с поэзией свое будущее. Хотя нет, я лгу. Как-то раз я пробовал трудиться в офисе – и позорно сбежал, даже не забрав трудовую книжку. Есть что-то устрашающее в необходимости сидеть в небольшом кабинете с несимпатичными тебе людьми восемь часов подряд.

Так или иначе, но мой худосочный, но вдохновенный сборник «Туз теней» купили всего четырнадцать человек. Редактор в издательстве только развел руками и сказал, что поэзию обычно читают другие поэты, но покупают они еще реже, чем читают, так как у них нет денег. Хотел бы я оспорить его заявление, но я и сам за последние прочитанные стихи не платил, потому что быть голодным трудно. Сборник хайку я, например, спер с книжной распродажи – из чистого озорства, поддавшись магии момента. Зазор между мечтами и реальностью так велик, что воспетая многими романтиками меланхолия при мысли о том, где взять денег, приходит моментально.

Поэтому когда я увидел, что одна писательница ищет поэта для создания заклятий на страницах детской книжки, то невероятно завелся. Что угодно лучше поздравительных открыток. Да и, если подумать, заклинания в стихах могут быть странными и необычными, притягивать читателя и запоминаться надолго, заставлять мечтать… Вы всё поняли верно – я совершенно отчаялся, поэтому уцепился за подкинутый судьбой шанс, словно клещ.

Когда заказчица решила встретиться, я не удивился. Женщины любят иметь дело с кем-то, кто им понравился, даже если речь идет о бизнесе. Им не по душе, если стихи про жизнерадостных ящерок и бегемотиков для цветастой книжки в пятьдесят страниц напишет некто неопрятный или злой, хотя я не понимаю такой разборчивости. В эпоху электронных связей можно было ограничиться звонком по скайпу.

Вместо этого пришлось накинуть старомодный замшевый пиджак на футболку с надписью «Joy Division», чтобы создать впечатление богемного шика, привести себя в порядок и приехать в небольшое кафе в центре, прикидывая в уме, сколько же придется заплатить за кофе. Я не был уверен, что на карте осталась нужная сумма, а заказать что-то из вежливости требуют приличия. Об остальном не беспокоился: я был молод, красив и силен, как Кухулин, поэтому рассчитывал на симпатию со стороны заказчицы, которую представлял доброй, пухлой тетушкой. Может, я и небогат, но личное обаяние – иной тип капитала, порой позволяющий перекрыть недостаток основного.

В кафе «Cool story» я раньше не бывал. Оно находилось за католической церковью, в переулке, где чудом сохранились старые городские здания с вылепленными тут и там совами. Птицы смотрели на город с высоты грустным взглядом, и туристы кидали в них монетки, чтобы поймать удачу. Такие необычные скульптуры или лепнину на доходных домах можно найти по всему городу, словно знаки. Я любил такие осколки старины, совершенно около них забываясь. Здесь легко представить, будто я человек из времен, в которых не было ни социальных сетей, ни торговых центров, ни надоедливых мобильных телефонов, а мужчины еще ценили красоту шляп.

В переулке никого не было. На доске объявлений за церковью вкрадчиво шуршала отклеившаяся с обоих нижних уголков афиша органного концерта. Перед кафе висел фонарь в мозаичной подставке, разноцветные лучики света окрашивали дорогу перед дверью радужными полукружиями. Я вошел внутрь под нежные звуки колокольчика, осмотрелся.

Внутри кафе оказалось очень маленьким, но вытянутым, как половина бублика. Столики располагались по периметру округлого здания, в центре находилась стойка с кофе, рождественскими пряниками и ореховыми пирогами. Посетителей практически нет: за дальним столиком пила кофе молодая парочка, парень и девушка делили между собой кусок аппетитно выглядящего кекса с изюмом, а недалеко от входа, около алькова с книгами на обмен, сидела шикарная женщина лет пятидесяти.