Демон в полдень (СИ)

Алтай заглянул в мои глаза, а потом решительно взял под руку и повел к открытой двери кафе, что так удачно расположилось неподалеку. Войдя внутрь, мы устроились за одним из столиков и сделали заказ. Алтай попросил принести пива, я остановилась на молочном коктейле.

— Неожиданно, — прокомментировал мой выбор Алтай, пронаблюдав за тем, как официантка ставит передо мной высокий бокал со светло-розовой жидкостью. К ней же прилагалась разноцветная трубочка и веселенький зонтик.

Я скривилась и, вцепившись зубами в трубочку, сделала пару глотков. Вкус был не так, чтобы очень, но и отвращения не вызывал.

— У нас сейчас одно крупное дело в активной разработке, — нехотя произнесла я, потянувшись за салфеткой.

— И Саня запретил тебе пить, — понимающе хмыкнул Алтай.

Я позволила удивлению отразиться на моем лице.

— Ты знаешь?

— О чем? — спросил Алтай, состряпав на лице самое невинное выражение из всех, на которые был способен. — О том, что Хасана убрали, потому что он проявлял завидное упорство и откровенно не желал сотрудничать с властями? Или о том, что нашего красивого и высокого друга-блондина посчитали самым удобным из всех претендентов на эту должность? И теперь он вынужден всеми силами оправдывать оказанное ему высокое доверие? Да, я знаю. А еще я знаю, что дела у Сашки идут не так удачно, как он хотел бы.

— С чего такие выводы?

— Потому что в стране грядут масштабные перемены, малышка, — с напряженной улыбкой сообщил Алтай. — И потому что он вернул тебя.

Я внимательно посмотрела на человека, которого в определенном смысле можно было считать моим другом. Он ответил мне бесконечно безмятежным взглядом, так ему не свойственным. Я ведь помнила его совсем другим. Сосредоточенным, настроенным на цель, готовым смести все препятствия на своем пути, поглощенным собственной яростью и желанием уничтожать. Я видела, как он убивал, не моргнув глазом, без сомнений и размышлений. Видела, как он раненным выползал из-под обстрела, одновременно вытаскивая на себе истекающего кровью напарника. Видела, как он, холодно и скупо вел переговоры, как докладывал начальству. Как отчитывал подчиненных за неправильные действия и сообщал семье, что все еще жив. Я видела и помнила многое. И я восхищалась им, стремилась быть похожей на него в своей холодной ярости. Я бы пошла за ним в Ад, если бы он пригласил меня присоединиться к этой жаркой прогулке.

Сейчас же передо мной сидел обычный человек среднего возраста, чьи интересы не простирались дальше обычных бытовых проблем. Вон их сколько таких по улицам ходит, серых и обыденных, скучных до челюстной боли. Работа по графику с девяти до пяти, по вечерам пиво на диване, по пятницам — тоже самое, только в баре с друзьями, такими же семейными и покрывшимися мхом. Поднадоевшая супруга, вечно чего-то требующие дети, не перестающая доставать поучениями теща, ненавистное начальство. Все как у всех, все, как у людей — любимая присказка заурядностей.

Когда же Алтай успел превратится из первоклассного универсального солдата, многие годы прожившего на передовой той тихой войны, что велась под носом у людей, не замечавших кровавого межвидового противостояния, в банальность? А может быть, это было именно то, чего он хотел? Спокойствие, выраженное в тихом угасании?

Я вновь сделала пару глотков, практически не ощущая вкуса напитка. С тем же успехом можно было просто похлебать воду из-под крана.

— Да, он нашел меня в одном маленьком городке, где я с удовольствием пропивала свою жизнь, — я пожала плечами.

— Он тебя не находил, — спокойно заметил Алтай. — Потому что никогда и не терял.

Я поперхнулась и некрасиво закашлялась.

— В каком это смысле?

Теперь уже Алтай пожал плечами, которые по-прежнему отличались широтой, из-за чего его пиджак опасно натянулся. Мне даже стало интересно, разойдется ткань по швам или нет.

— Он всегда знал, где ты и с кем. Это же Сашка. Ты думаешь, он способен спокойно жить, не контролируя при этом каждый твой шаг?

— С чего бы ему так делать? — небрежно фыркнула я.

— С того, что он одержим тобой, девочка, — твердо сказал Алтай и на пару мгновений вдруг стал похож опять на себя прежнего. На воина, которого не сломить и не сломать.

А потом он криво усмехнулся, и я неожиданно для себя подумала, что он действительно постарел. Это не маска, не ловко состряпанная личина, чтобы встроиться в окружающий мир. Это действительность. Печальный, но неопровержимый факт.

Раньше Алтай был для меня человеком без возраста. Мне никогда даже в голову не приходило интересоваться продолжительностью его жизни. Вы же не станете спрашивать у бога сколько ему лет?

— Что за странные мысли бродят в твоей голове? — попыталась я пошутить, в то время, как мой желудок вдруг свело судорогой, а молочный коктейль запросился наружу.

— Мы живем в не такой уж большой стране, девочка, и вращаемся в одних и тех же кругах, где все друг друга знают. И при этом очень немногие из нас дураки, которые ничего не видят дальше собственного носа.

— То есть, я дура, которая ничего не видит дальше собственного носа? — захотелось уточнить мне.