Демон в полдень (СИ)

Я же медленно поднялась, села, по-турецки сложив ноги, и провела рукой по волосам, приглаживая их.

— Можно было и постучать, — не стала я скрывать своё недовольство.

— Можно было и не слушать музыку на всю возможную громкость, — в тон мне ответил Хасан. — Тогда бы ты услышала, что я стучал.

— Ты не стучал, — парировала я, — потому что ты никогда не стучишь. Не утруждаешь себя демонстрацией хороших манер.

— А ты у нас храбрая, да, кисонька? — довольно заухмылялся Хасан и стал вдруг похожим на кота, который объелся сметаны.

На самом деле, это было самое жуткое зрелище из всех, когда-либо виденных мною. Он не просто заставлял людей бояться себя, он наводил животный ужас, заставляя людей чувствовать себя загнанными в угол, беспомощными, словно новорожденные щенята. Думаю, примерно то же чувство возникало у первобытных людей, которые по ночам прятались в холодных сырых пещерах, забравшись под стеночку и прижав к себе детей. В то время, как где-то там, снаружи, в темной чаще леса звучал вой, рык и характерный влажный звук, с которым разрывается живая плоть.

Иногда я задумывалась, стал ли Хасан таким жутким в процессе своей трудовой деятельности или уже родился социопатом? Стала ли эта привычка запугивать всех и вся результатом профессиональной деформации? Или же он просто претворял в жизнь устоявшееся убеждение «боятся, значит, уважают»?

Это были размышления из разряда философских. Ведь я практически ничего не знала о шефе и отчетливо осознавала — любая попытка покопаться в его биографии рискует плохо для меня закончиться. А потому мне оставалось лишь строить теории и теряться догадках. Но именно в такие моменты, когда мы оказывались наедине, лицом к лицу, я внезапно начинала остро ощущать всю ценность жизни. Понадобилось очень много времени прежде, чем я научиться находиться рядом с ним без острого желания броситься вон и бежать до самой Антарктиды не останавливаясь. Вернее, желание никуда не делось, просто я научилась с ним сосуществовать. И даже улыбаться. И выглядеть вполне довольной всем вокруг. Ведь хотелось жить. Жить долго и счастливо там, где не будет Хасана.

— У меня было достаточно времени, чтобы ознакомиться со всеми твоими привычками, — безразлично пожала я плечами.

— Кстати, о времени, — Хасан вмиг переменился, напускное веселье как ветром сдуло. Появилась деловитость, вкрадчивость, непоколебимая уверенность в том, что подчиненные поступят именно так, как он велит. — Завтра будь готова.

— К чему? — изогнула я бровь.

— Ко всему. Обучение окончено, с завтрашнего дня будешь работать со всеми наравне. Утром отправишься в "поле" в составе второй группы. У тебя будет напарник. Он будет помогать тебе на первых порах, страховать и оценивать. Справишься с поставленной перед тобой задачей — останешься.

— А если не справлюсь? — холодно поинтересовалась я.

— Будем прощаться, — невозмутимо ответил Хасан и наши взгляды встретились. Я поняла, что под прощаться мой шеф имел ввиду вовсе не взмах белым платочком вслед уходящему составу поезда. А уютную могилку где-нибудь в глубине леса в сырой пахнущей опалыми листьями и смертью земле.

— Кто будет моим напарником? — поинтересовалась я, стараясь сохранить невозмутимый вид.

— Сашка, — ответил Хасан и полез в карман за конфеткой. Он пытался бросить курить. Уже в третий раз только на моей памяти, то есть, за последние семь месяцев. И каждый раз безуспешно.

— Я не знаю, кто это.

— Познакомитесь, — сквозь засовываемый в рот цветной леденец произнесло начальство.

После он пружинисто поднялся, в один шаг приблизился ко мне и склонился к лицу.

— Ты очень красивая, — его пальцы подцепили локон моих волос и ласково заправили за ухо, походя погладив по щеке. — Не подведи меня.

Последние слова он произнес жестко, с нажимом ухватив меня за подбородок.

— Не подведи меня.

Я лишь кивнула, глядя в сторону. Наконец, он отпустил моё лицо, резко, по-военному, развернулся на месте и покинул мою комнату. И только когда дверь за ним захлопнулась и послышались удаляющиеся по коридору шаги, я смогла выдохнуть.

Еще некоторое время я просто сидела не шевелясь, пытаясь немного прийти в себя и осознать свои перспективы на выживание в ближайшем будущем.

Я плохо помню первые десять лет своей жизни. Иногда всплывают какие-то мутные обрывки, похожие на дежавю или на отголоски странных снов. Из них ничего невозможно было понять, кроме одного. В те времена я жила в каком-то очень солнечном и живописном месте, похожим на красивый просторный сад с большим количеством невероятных растений. Одно время я была одержима идеей найти это место, но, перерыв кучу справочников и книг, так и не смогла обнаружить что-то, хотя бы отдаленно похожее на те картинки, что иногда всплывали в моем мозгу.