Демонология Сангомара. Часть их боли

Что произошло в совете после того, как обмен сорвался, Йева точно не знала. Говорят, что велисиал Гаар тогда порушил часть зала и напугал Йефасу своими воплями. А когда его тело изрубили на куски, то он в своей бесплотной форме пополз в сторону города, где снова вверг в ужас всех его жителей. Однако он так и не вернулся. В Брасо-Дэнто его тогда тоже не увидели, хотя именно там он должен был появиться в первую очередь – ибо мир был обещан лишь после завершения передачи карты. Потерпев поражение от объединенных сил старейшин в недолгой стычке у границ Солрага, Кристиан запросил недолгий мир и вернулся в Глеоф. Офуртгос тоже остался цел. Йева ничего не понимала. Она даже не понимала, каков статус своего отца в совете, когда он покинул его после продолжительного скандала и вернулся сюда. Говорят, его поддержали многие северные старейшины, поэтому Летэ ему ничего не сделал. Все ждали ответной войны, но ее отчего-то не случилось. Йева хотела сама все узнать от отца, поэтому она непрестанно то глядела из повозки, то гладила своего сына. А тому все снился какой-то сон, судя по всему превеселый.

* * *

Встретил ее Брасо-Дэнто своей живостью и вечерним шумом. К тому моменту, как графиня получила разрешение вернуться в отчий дом, следы кратковременной войны, выраженные в подготовке к ней, уже исчезли. Только больше, чем обычно, стражи громыхало обитой железом обувью. А так купцы, обменщики, праздная знать – все они вновь собрались внутри стен. К тому моменту, как графиня въехала под арку ворот, изнуряющая жара уже иссякла, поэтому много кто еще сновал по улицам.

Повозка везла графиню по чистой широкой Парадной улице, взбираясь вверх, к замку. Колеса звонко гремели по мостовой, добавляя шума к народному гулу и крику мулов, которых вьючили торговцы на площади. Ройс, который из-за жары то и дело изможденно спал, к вечеру оживился и весело запрыгал на коленях.

– Мама, мама! Что это? – пропищал он и показал пальчиком на высящийся замок.

– Это мой дом, – улыбнулась печально Йева.

– Дом?

– Да. Когда-то я здесь выросла.

Но Ройс, как всякий ребенок, уже отвлекся на пестро украшенные закрывающиеся прилавки. Он вытянул палец и бойко заголосил дать ему тех зеленых лент, что обвивали деревянную опору, на которой держался второй этаж магазинчика, отчего Йева лишь терпеливо усадила его обратно на колени.

Она вдыхала хлебный запах пекарен, глядела на Воронью площадь, где высился знаменитый Вороний Камень. Затем увидела до сих пор стоящие друг напротив друга бордель и храм Ямеса, отчего с улыбкой вспомнила их вечное соперничество, кому быть на главной площади. И все это ей казалось и старо, и ново, ибо она не узнавала никого из проходящих мимо – даже одеваться здесь стали иначе, предпочитая уже не котарди, а рубахи со штанами. Она все глядела и глядела вокруг, чувствуя, что она теперь не принадлежит миру Брасо-Дэнто. С ее колен все норовил спрыгнуть непоседливый Ройс, волосы которого растрепались и выбились из-под соломенной шляпы.

Наконец, уже на подступе к замку, когда дорога давала круто вверх, Йева увидела знакомую мантию управителя. Однако силуэт ей был не знаком. Услышав грохот копыт и шум повозки, мужчина обернулся. Это был Базил Натифуллус. Он удивленно вскинул и так вечно удивленно вскинутые брови и шепнул хрипло, будто не веря:

– Ах, Йева? То бишь Ваше сиятельство… Ваше сиятельство! – и он подбежал к повозке и раскланялся. – Вы явились!

– Явилась, – улыбнулась Йева, разглядывая его.

Как же скоротечно время, размышляла она. Базил сильно постарел за почти сорок десятилетий, несмотря на то, что был вампиром. Стройность его сменилась сутулостью, лицо осунулось из-за бремени ответственности, а на макушке заблестела плешь. Одни только уши, как обычно, торчали в стороны гордым знаменем.

Пользуясь случаем, управитель Базил тоже разглядывал свою госпожу. И он думал о прошедших летах, но думал с явной печалью, понимая, что песок времени сыплется между его пальцев, но никак не пальцев Йевы, которая до сих пор красива и молода. Граф Филипп тоже не менялся с годами, но все рождались, а он оставался в одном возрасте, старели, а он оставался таким же – поэтому всем был привычен его вечный облик. А вот его дочь, которая росла вместе с Базилом, встрепенула в том воспоминания о молодости и об их любовных отношениях.

«Вот оно, как жизнь поворачивается», – горько подумал управитель и неожиданно почувствовал, как состарился он сам. Впрочем, сказал он иначе, тем более появление графини напомнило ему о текущих проблемах.

– Вы, госпожа, как нельзя вовремя приехали.

– Почему, Базил? Что-то случилось после возвращения отца из Йефасы? – она снова вспомнила тот странный тон письма.

– Много что случилось… – и он оглянулся.

– Но что именно? Отцу не пришлось по душе ваше управление с Брогмотом? Серчает?

– Если бы… Лучше бы серчал! Вот недавно Портон провинился, напутал очень серьезно с арендными платежами. Это юный помощник Брогмота. За такое бы господин наказал его в прошлые времена. А сейчас…

И Базил неуклюже замялся, не зная, как объяснить.