Демонология Сангомара. Хозяева Севера

Горрон уставился на Пацеля, но тот лишь добродушно улыбнулся и повел плечами. Из одного дома выскочил худощавый старичок с лысой головой, на которую тот спешно надевал пышную меховую шапку. Подбежав к мертвому мальчику, он оглядел пробитую голову, пока над его ухом истошно рыдала мать.

– Он колдун! Демон Граго! – вопила женщина, прижимая к себе своего Генри, под которым уже растеклась лужа крови. – Убил! Он убил моего мальчика!

– Что делается, люди добрые?!

– Покарать! Во имя Ямеса!

Чтобы во всем удостовериться, над Генри склонились несколько поселян с суровыми лицами, но испуганными глазами. Так они и нависали… А потом в глазах старика вспыхнула лютая злоба. Из домов уже выходили с вилами, розгами и луками. Лысый вождь побагровел, резво развернулся и пошел к магу, сжав губы, точно желая выплюнуть из них то ли проклятие, то ли призыв к нападению…

Горрон забеспокоился. В тревоге пребывал и Уильям.

А Пацель стоял и улыбался, пока шаги вождя становились все медленнее и медленнее. Наконец тот приблизился почти вплотную, замер и покачнулся, как пьяный. Постоял. Помолчал, вращая глазищами. Затем вдруг развернулся и обратился к людям охрипшим голосом:

– Сама, Курода, виновата! – перекричал он метель. Снег залетал ему в рот, но он отчего-то не отплевывался. – Лучше нужно было воспитывать своего сына, безмозглая ты баба!

По губам маготворца вновь скользнула улыбка, и он, развернувшись, скрылся в льющемся из постоялого двора свете. Метель залетела за ним следом, хлопнула дверью. Мрак стал плотнее.

– Расходитесь, чего уставились?! – продолжал кричать вождь, пока сам не поплелся обратно домой.

В удивлении Горрон посмотрел вслед Пацелю, а потом на Мариэльд. Но та, лишь безучастно пожав плечами и полностью принимая сторону своего друга, взяла оторопевшего сына под руку и повела к постоялому двору. Перед ней услужливо открыли захлопнувшуюся ранее дверь. Перепуганные поселяне разошлись по своим хибарам. Все в округе притихло. На улице осталась лишь несчастная мать, рыдающая над телом сына, и ее стенания продолжались до самой ночи… Метель рыдала вместе с ней.

К счастью, поселение было совсем неказистым. А случись подобное где-нибудь в городе, путников бы ждали неприятности… Однако все странно разрешилось, совсем без последствий.

Пацель затаился в своей убогой комнатке, которую ему выделили, и снова пропал. Сколько бы Уильям ни ходил возле его двери, желая поговорить, так и не услышал ни дыхания, ни скрипа кровати, ни биения сердца. Горрон тоже не покидал свою спальню вместе со слугами. Лишь после полуночи, когда метель особо разбушевалась, они ненадолго покинули постоялый двор и вернулись уже с придушенными жителями. А затем еще раз покинули спальню, чтобы избавиться от остатков ночного пиршества.

* * *

Утром, выпутавшись из объятий Фийи, Уильям оделся и подготовил сумки. Проснувшись, служанка обнаружила, что всю работу за нее уже сделали, и смутилась. Однако она помогла своему господину расчесать волосы и поправила серебряные украшения. Совсем скоро она весело защебетала, как птичка. И щебетала, пока они вышли в пустой коридор, пока шли по безлюдному первому этажу таверны, пока выводили из денников вычищенных сытых лошадей. Ни одна живая душа не встретилась им на протяжении всего времени, пока они собирались в путь. Это тревожило Уильяма, хотя, впрочем, он понимал, в чем крылась причина.

Уже когда они отъехали от будто вымершего поселения, над которым сгустились снежные облака, Уильям догнал Пацеля. Тот со скучающим видом оглядывался по сторонам, взирая на заснеженные равнины, тянущиеся до самого горизонта.

Окружение было унылым, серым, безжизненным.

– Уважаемый Пацель, – обратился Уилл.

Тот вскинул голову.

– Вы тогда упомянули про веномансию…

– Все-таки заинтересовался? – ухмыльнулся маг. – Это искусство ядов.

– Всего-навсего? – удивился Уилл.

– Ох-ох, всего-навсего… Услышь тебя мой друг, мастер ядов Гор’Ахаг, он бы от такого невежества черкнул твое имя в свиток, а к вечеру уже вычеркнул бы, – ответил Пацель. Его глаза блеснули лукавым огнем. – Опытные веномансеры на Юге пользуются не меньшим почетом, нежели маги. А в разговоре о целительстве я порекомендовал тебе заняться этим ремеслом, потому что с обостренными чувствами бессмертных, с умением пережить любой яд можно быстро постичь его. Не боясь смерти от случайной передозировки, вдыхания ядовитых паров и… кхм… прочих гадких неприятностей.

– А как веномансия используется? Чтобы травить кого-то?

– Нет. У нее широкий спектр действия.

– Это какой?..

Уилл мало что понимал в сказанном.

– Например, многие лекарства изготавливаются на основе ядов. Тот же голубой олеандр, которым обшит твой костюм, помогает против сердечных болей. Сильфия – для омоложения, хотя в больших дозах, наоборот, вызывает желудочные колики из-за горечи. А еще у южных правителей личная охрана сведуща в веномансии, дабы вовремя определить яд и подобрать противоядие, чтобы их не повесили, – деловито произнес Пацель.

– А разве нельзя просто вылечить магией?