Демоны без ангелов

Утро за окном наливалось солнцем, как спелое яблоко на ветке. В открытое окно доносился щебет птиц.

Какой день сегодня, какой восхитительный день! Шуша цапнула с туалетного столика флакончик духов – те самые Immortel, что так нравятся ему. Поднесла флакон к носу.

Оксана Финдеева вошла в комнату дочери:

– Завтрак на столе.

– Мама, я уже опаздываю, такси пришло, – Шуша завертелась по комнате, прыгая на одной ноге, стараясь попасть «стоя» в узкие новые джинсы, натянула топ, подхватила сумку, шерстяную кофту, балетки и мимо матери выскользнула в коридор.

– Не беги по лестнице, осторожно!

Из большой кухни доносился аромат свежего кофе. Какой день сегодня, какой восхитительный день! Несмотря на спешку, она ощутила волчий голод и тут же плюхнулась за стол.

Оксана Финдеева, настигшая дочь на кухне, наблюдала, как та впивается белыми зубами в пухлый бутерброд, прихлебывает кофе – никаких мюслей сегодня, никакого безвкусного обезжиренного творога, к черту, хочется, чтобы в такой день и завтрак радовал.

– Ты что, волосы покрасила? И стрижка новая, – спросила Оксана Финдеева. – А тебе так лучше.

Шуша закивала с набитым ртом. Я знаю, мама, он уже сказал мне об этом. Она вспомнила, как позавчера, выскочив из салона красоты, преображенная и счастливая, она бегом мчалась по Арбату. Эдуард Цыпин ждал ее на том самом месте, где они условились, – у фонтана Турандот возле Вахтанговского театра. Скоро это место, этот пятачок вообще станет «их» местом. На углу Шуша замедлила шаг, подошла, стараясь, чтобы он не заметил, как она взволнована, как рада его видеть, чтобы он оценил изменения в ее внешности: стрижку, цвет волос, то, как в салоне ей искусно подправили и подрисовали брови и накрасили губы.

Но у нее не вышло казаться «неприступной красоткой» – он улыбнулся, помахал ей рукой, и она, взвизгнув от счастья, бросилась ему на шею. Обняла и сама потянулась к губам – жадно и нежно.

Он ответил на ее поцелуй. И сказал, что ее губы пахнут земляникой.

Это от помады.

Нет, это от любви.

– Ты изменилась, похорошела буквально за эти несколько дней, – Оксана Финдеева смотрела на дочь. – Тебе так нравится в школе искусств, ты прямо рвешься туда. Шуша, танцы – это, конечно, прекрасно, но осень скоро, и, может, уже стоит подумать о чем-то более серьезном. Мы могли бы нанять репетиторов по тем предметам, которые понадобятся на вступительных экзаменах в институт в будущем году. И потом, ты всегда можешь рассчитывать на то, что мы с папой оплатим учебу везде, где ты пожелаешь учиться.

«Осенью я, может, выйду замуж, мама, – подумала Шуша. – Он ведь спрашивал меня, хочу ли я семью. И я тогда ответила как последняя идиотка. Теперь я знаю, что сказать, если он спросит меня снова».

А что, если принцы… принцы Фортинбрасы таких вопросов больше не повторяют? Но об этом Шуше не хотелось думать. Больно было думать, печально.

Где-то в недрах дома – в детской – раздался крик: «А-а-а-а!» И Шуша быстро вернулась к реальности. Сестре Жене няня меняла памперсы, одевала ее, собирая на прогулку.

– Ладно, это мы обсудим позже, – Оксана Финдеева вскинула голову, как полковая лошадь, услышавшая зов трубы. – Но ты так повзрослела и стала такая красивая. Прости, я мало уделяю тебе времени. Нам бы сесть с тобой как-нибудь поговорить. Ну о чем девушки говорят с мамами… У тебя ведь мальчик появился? Я права? Оттого ты так вся и светишься счастьем. Твой партнер по танцам? Смотри не доверяй танцорам, а также артистам, гимнастам, красавцам и спортсменам, – Оксана Финдеева слабо улыбнулась.

Но тут уже с лестницы раздался надсадный вопль «А-а-аааа!».

– И взрослым не доверяй, тем, кто старше тебя. Вообще мужчины не достойны доверия.

Шуша звякнула чашкой о блюдце. Посмотрела на мать. Та стояла у двери, уже готовая к новому дню – идти, пестовать больную сумасшедшую дочь, проводив другую дочь – счастливую и прекрасную – за порог.

– Мама, ты не расстраивайся так, – Шуша подошла к матери и обняла ее за плечи.

Мать в кои-то веки обратила на нее внимание, похвалила ее. И Шуше так хотелось сделать ей приятное.

– Ты не расстраивайся из-за папы, он все равно нас… тебя никогда не бросит.

– Что? О чем ты говоришь?

– Да, у него была любовница. Ну и что? А теперь ее, кажется, нет. Или она где-то там, не здесь.

Оксана Финдеева поднесла сжатый кулак к губам.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, как ты можешь пороть всю эту несусветную чушь!

– Ну, пусть чушь, – Шуше так хотелось сделать матери приятное. Из благодарности, из дочернего долга. Но она видела, что это у нее плохо выходит. – Такси у ворот, так я поехала, ладно?

Оксана шла за ней следом. В коридоре они столкнулись с сестрой Женей и нянькой, которая крепко держала ее за руку.

– С поклонником своим нас с отцом не пора познакомить? – спросила Оксана

Шуша глянула на нее, потом на няньку и на сестру, бессмысленно уставившуюся на их ноги. Вот губы ее снова скривились, но крика недовольства не последовало, лишь в уголке рта появилась слюна и потекла по подбородку.

– Потом как-нибудь, – ответила Шуша.