Демоны Дома Огня

– И все же клан Ди Лауро проиграл клану Сичьониста контроль над неаполитанским наркокварталом Секондильяно. Без малого через год вы решаетесь на переезд. Может, и ваши интересы были задеты?

– Дом Гильяно не связан с неаполитанским наркобизнесом.

– Неужели? Правда? – расхохоталась Юлия. – Может, вы ангелы в белых кружевах? Или подняли планку выше – до мирового оборота наркотиков? «Не связан», потому что является звеном, которое связывает?

– Не понимаю ваших намеков, синьора Сакович.

– Хорошо, зайдем с другой стороны, – не растерялась Юлия. – Почему столь закрытая от общества семья наконец-то приоткрыла свои двери?

– Вы очень настаивали, синьора.

– Да, это я умею. – Во время беседы она набрасывала портрет дона Гильяно резкими штрихами. Суровый мужчина, набравший лишний вес. Крупная голова, черные с проседью волосы, набрякшие брови, глубокие, как ущелья, складки у рта. А у глаз – ни морщинки, будто дон Гильяно никогда в жизни не улыбался. – А вы умеете укрывать людей, место которым в тюрьме. Ведь вы приютили у себя в Доме этого кровожадного парня, Яна Каминского? Громкое вышло дело.

– Яна Каминского оправдали. Предложить вам что-нибудь? Чай, кофе, спиртное?

– Кофе с коньяком, пожалуйста. На работе я пью, в отличие от святош, – заметила она и повторила вслед за доном Гильяно: – Яна Каминского оправдали, но ведь это не повод привечать его как родного?

– Он – сирота. Ему некуда податься. Почему я не могу оказать помощь человеку, который только что чуть не получил пожизненный срок за убийство, которого не совершал?

– О, да вы, дон Гильяно, сама доброта! Означает ли это, что вы готовы удочерить, например, меня?

– Нет, Юлия, вас Дом Гильяно удочерять не станет. Вы производите впечатление хорошо устроенной в жизни особы.

– Ради тайн вашего Дома я готова оставить карьеру! – с апломбом заявила Сакович.

– Не стану требовать от вас этой жертвы.

Секретарь поставила перед журналисткой чашку с кофе, рюмку с коньяком, сахарницу, сливочник… Сакович опрокинула коньяк в рот и бросила в кофе три куска сахара, размешивать не стала.

Дон Гильяно грел в руке бокал с коньяком. Он не собирался облегчать Юлии задачу. Не подсказывал темы, не раскрывался в беседе. Скупо отвечал на вопросы. Информация лениво сочилась, как вода из почти закрытого крана, поверни еще чуть-чуть вентиль – и она перестанет капать.

Юлия обвела взглядом стены кабинета. Скользнула взглядом по портрету мальчика в венке из роз.

– Пикассо. Подлинник, я полагаю?

Дон Гильяно сдержанно кивнул.

– Сколько миллионов вы за нее выложили?

– Немного. Ценность картины гораздо выше ее стоимости на рынке.

– Рассчитываете потом перепродать подороже? Так вы сколотили легендарное семейное состояние?

– Ближе к делу, Юлия. Мое время дорого.

На мгновение Сакович нахмурилась, ей показалось, что она утратила дружеское расположение дона Гильяно. А то, что она уже успела наладить с ним контакт, не вызывало у журналистки сомнений. Юлия Сакович слыла настоящим профессионалом, люди выкладывали ей самые сокровенные тайны.

– Что вам известно о мистическом ордене Красной Розы?

– Горстка неистовствующих сатанистов. Я бы не принимал их всерьез.

– А как же кровавые ритуалы? – возразила Юлия. – Адепты ордена похищают органы. Справляют черные мессы. На месте преступления, где был задержан Каминский, у жертвы вырвано сердце – это ли не явный признак чернокнижия?

– Человеческое сердце – хранилище тайн и пороков. Любимое лакомство демонов. Но, для того чтобы стать их добычей, человек должен добровольно соприкоснуться с кровью демона. Так что ничьей вины тут нет.

– Демона? – Юлия тревожно заерзала в кресле. – Ммм… в переносном смысле? Что значит соприкоснуться с пороком? Со злым умыслом? – По лицу дона Гильяно нельзя было прочесть, согласен он с Юлией или активно возражает. Она судорожным движением отлистнула страницу блокнота, чтобы свериться со списком вопросов. – Э-э, наблюдая за судебным процессом, неужели вы ни разу не подумали, что Каминский виновен? Ведь так много улик свидетельствовало против него.

– Он ребенок. Он невиновен.

– Кто же, по-вашему, убил того несчастного ученого, доктора Хински?

– Его убила гордыня.

– Гордыня? Это фамилия киллера?

– Вы забыли о грехе гордыни? Право, Юлия, вы меня разочаровываете.

Никто еще так не оскорблял Юлию Сакович. Она не разочаровывала мужчин. Главный редактор всегда был доволен ее репортажами. Коллеги знали: то, что поручили Сакович, никто из них не выполнит на должном уровне, а значит, не могли быть разочарованы тем, что она выставляла их ничтожествами. Мужчины, с которыми Юлия время от времени встречалась, не смели и мечтать о том, чтобы она стала их постоянной подругой или, не дай господи, женой, они ведь, хлюпики, и в подметки ей не годились, а значит, тоже не испытывали разочарования, когда она выставляла их вон.

– Мне кажется, последний документально зафиксированный грех гордыни – это строительство Вавилонской башни, с тех пор за это сильно не наказывали. Или я ошибаюсь?