Демоны Дома Огня

– Логика здесь не поможет, – махнул рукой дон Гильяно. Казалось, он был удовлетворен ответом. – Тебе может показаться, что миром правят политики или экономисты, военная мощь державы или ее золотой запас, но на самом деле миром правит искусство. А все потому, что человеческим мозгом управляет искусство образов. Но еще сильнее искусство действует на душу человека. Ведь сама душа и есть образ, отпечаток. Знаешь, это как линии судьбы у нас на ладонях – в них зашифрована вся человеческая жизнь. Удачи, поражения, обходные пути, кружные маневры… Это карта наших поступков. Душа – карта нашего сознания и чувств. Она слепок с нашего прошлого и одновременно проекция будущего. Все, что мы ощущаем, все, что видим, с чем соприкасаемся, оставляет след в нашей душе, углубляет предначертанное или прокладывает новые связи.

– А вы уверены, что у человека есть душа?

– Уверен. Но у каждого она – на особой стадии развития, у каждого она разной степени прочности. А по восприятию человеком художественных образов мы, Гильяно, отличаем своих от чужих. Те, кто чувствует свою душу, налаживает с ней связь, поступает не так, как велит общество, а так, как требует его душа, ищут к нам дорогу, иногда находят. Но очень немногие удостаиваются приглашения в Дом, и уже совсем единицы могут надеяться, что их пригласят присоединиться к Дому Гильяно. Дом для них тот самый рай, который они потеряли по собственной слабости и неверию. Всю жизнь они мечтают вернуться, но не многие могут заслужить возвращение. Но ведь ты пришел сюда не только чтобы слушать, но и чтобы кое-что мне рассказать.

– Я не помню… – волнуясь, начал было Ян.

– А ты начни с того, что помнишь. Дом пробуждает воспоминания, – успокоил его дон Гильяно.

И постепенно, слово за словом, шаг за шагом восстанавливая события той ночи, когда погиб Ашер Гильяно, Ян Каминский вспомнил. Он не хотел убивать Ашера. Ян сопротивлялся. Он пытался бежать. Но разве можно убежать от своего предназначения? «Я зло во плоти», – ужаснулся Ян сам себе.

Он смотрел на нож в руках и не верил воспоминаниям. Протянул нож дону Гильяно.

– Оставь себе нож, который ты принес мне, – сказал дон Марко. – Гильяно получает нож, когда впервые убивает человека и становится полноправным членом семьи.

– Но я не Гильяно, – возразил Ян, все еще протягивая клинок. – И я не собираюсь оставаться в вашем Доме. Мне не нужен нож.

– И все-таки возьми, – мягко отстранил дон Марко его протянутую руку. – Пусть нож будет моим подарком, – почти ласково проговорил он.

* * *

Юлия Сакович споткнулась о высокий порог, больно ушибла ногу. Служитель, который провожал ее в кабинет дона Гильяно, услужливо поддержал Юлию под локоть. Но та стряхнула его руку, как мерзкого жука. Она появится на главном в своей карьере интервью самостоятельной, уверенной в себе, а не хромой кобылкой, над которой дон Гильяно сможет посмеяться.

Юлия давно задумала взять интервью у главы таинственного семейства, а если Сакович что-либо планировала, всегда претворяла это в жизнь. Она настаивала, она упрашивала, она разведывала и вынюхивала, она готова была лишиться пальца (мизинца или любого пальца на ноге), не слишком важного для набора текста на стандартной клавиатуре, чтобы добиться своего. И она получила приглашение в Дом Гильяно. Ее предупредили, что в Доме запрещена любая аппаратура, никаких фотоаппаратов и диктофонов. За всю историю мировой журналистики ни один дон Гильяно не общался с прессой, поэтому Юлия готова была безропотно вернуться в каменный репортерский век: к блокноту и ручке, а также альбому и карандашу. Ради такого дела Сакович, преданная журналистскому делу, накануне интервью взяла несколько уроков рисования.

– Раз вы не разрешаете фотографировать, можно будет нарисовать ваш портрет? – первым делом спросила она.

Дон Гильяно лишь указал ей на кресло у стола, представлявшего собой необъятное чудовище, обтянутое кожей аллигатора.

– Вижу, вам чужды идеи защиты природы. – Сакович тут же черкнула несколько слов в блокноте, его она держала наготове.

Секретарь дона Гильяно – молодая женщина, бледная то ли от пудры, то ли от волнения, – вздрогнула от столь явной непочтительности. Юлия и на нее обратила свое телескопическое внимание:

– А вступали вы, дон Гильяно, когда-нибудь в интимные отношения со своей секретаршей?

У Марии было трое детей от дона Марко, неудивительно, что она снова вздрогнула.

– Мы ведь договорились, синьора Сакович, что на вопросы личного характера я отвечать не буду, – спокойно ответил дон Гильяно.

– Но мы не договаривались, что я не буду их задавать! – сощурилась она.

Секретарь Мария нырнула за книжный шкаф, чтобы не видеть наглого лица журналистки.

– У вас один час, – напомнил дон Гильяно.

И Юлия взяла с места в карьер:

– Вы переселились на остров. Почему? Покинули Неаполь в связи с итальянской «войной кланов»?

– Ни одна война кланов не может влиять на перемещение Дома Гильяно.