Демоны Дома Огня

У Яноса не было друзей, с ним никто не разговаривал. Его считали немым, и уж точно никто не помнил, что он сын дона Гильяно. А уж к самому дону Гильяно Янос даже не смел подойти. И на глаза ему показываться стыдился. Хотя, казалось бы, чего ему стыдиться? Ведь он не виноват в том, что родился карликом. Если уж кого винить, то самого дона Гильяно, ведь это он вступил в связь с сестрой, неудивительно, что от этого союза родился больной ребенок.

А дон Гильяно думал, что карлик уже давным-давно скончался. Разве можно уследить за всеми детьми, которые появляются, растут в Доме Гильяно и уходят из него?

И вот как-то раз праздновали День рождения дона Гильяно. За тысячелетия существования Дома те, кто становились его главой, рождались в разное время, но День рождения дона Гильяно всегда праздновали в один и тот же день – 22 июня. По традиции, подарки дону Гильяно дарили только дети. Все подарки они делали своими руками.

Каждый год Янос рисовал картины. Но он никогда не решался преподнести их дону Гильяно. Другие дети были такие красивые, спины у всех были ровные, ноги длинные… Янос наблюдал из-за ширмы, как они подходили к дону Гильяно с дарами. И понимал – у него нет шансов выиграть.

Но однажды в День рождения дон Гильяно получил письмо.

Оно было написано его умершей сестрой, повелевшей отправить конверт дону на пятнадцатый год после рождения ребенка. Тогда она не знала, что умрет, а ее мальчик будет карликом. Но ее письмо было пронизано предчувствием беды. Сердце подсказывало: они с братом такие красивые, но их ребенок может родиться чудовищем, ущербным младенцем, который будет страдать даже в самом прекрасном месте на свете – в Доме Гильяно. И тогда она написала это письмо.

Пока буквы выходили из-под пера и ложились на бумагу, ей казалось, что она сказочная принцесса, которая забыла о своем высоком положении, потому что ей пришлось жить в странном, совсем не волшебном мире. В мире, где возвышались многоэтажные дома, а по улицам, закованным в сталь и бетон, сновали машины. Она была обычной девушкой, которой Дом Гильяно лишь снится по ночам, но наутро невозможно вспомнить эти сны. Но где-то в глубине души таилась уверенность: она не такая, как все, у нее есть великое предназначение – придет время, и она узнает о нем. И вот однажды к ней пришло знание, что когда-то, давным-давно и не в этом мире, у нее родился ребенок. Девушка почувствовала, как далеко ее сын и очень на нее обижен. Она нарушила Закон, и он расплачивается своей жизнью за ее своеволие.

Он родился отвратительным карликом, а она предпочла умереть – лишь бы не быть для всех посмешищем, матерью урода в Доме, где рождались только красивые дети. Она ведь натерпелась от родных, от самых близких людей, пока носила этого ребенка. С ней не разговаривали, ее презирали, считали грязной, недостойной великого имени Гильяно. Настал момент, когда у нее уже не хватило сил терпеть издевательства, которые только умножались с каждым новым днем. Как бы она воспитывала своего карлика среди красивых и здоровых детей Гильяно? Она умерла. Но не подумала о том, каково будет остаться жить ее ребенку, ее мальчику, карлику Яносу.

Ее сын ведь не герой волшебной сказки, ему не стать в один день прекрасным, здоровым и красивым. Он проживет свою жизнь карликом. И карликом умрет. И никто за всю жизнь не пожалеет его, не приласкает, потому что все его будут бояться, всем будет противен этот маленький уродец, лишенный единственного человека, который любил бы его просто за то, что он существует, – родной мамы.

Она поняла, почему в мире бетона и стали у нее нет и не может быть детей. Она предала своего сына и свою семью, совершив, по Закону Гильяно, самое страшное преступление. Она наказана не в той жизни, так в этой. Закон Гильяно карает тебя, где бы ты ни был. Даже если ты умер.

Она поняла, что должна чем-то помочь своему сыну, раз не может быть с ним рядом. Поэтому и написала это письмо своему брату, отцу карлика Яноса. И поскольку она представляла себя сказочной принцессой и в безумии своем полагала, что вольна приказывать, повелела дону Гильяно, вопреки всем Законам и традициям, передать в тот день, когда он получит это письмо, нож и кольцо их сыну Яносу, сделать того доном Гильяно. И возможно, дон Гильяно посмеялся бы над этим приказом, а может быть, заплакал бы, вспоминая любимую сестру, прижал бы к губам письмо, посылая возлюбленной поцелуй через время и пространство, улыбнулся бы скорбно, но счел бы все написанное бредом полубезумной женщины, если бы… Если бы письмо не было запечатано сургучом, на котором явственно проступал оттиск кольца дона Гильяно – это был знак, который он, по обычаю, оставлял под каждым своим Законом, обязательным для исполнения. А значит, это письмо было Законом.