Демоны города масок

– Больше не смейте трогать деревенских. Если не справляетесь сами, я могу приводить волхатов – в них-то магии предостаточно.

– Дело не в том, волхаты они или нет. Кормление высасывает из тела слишком много сил. Аждарха жаден, ему нужно много, чтобы пробудиться. Даже Мансур не вынес больше трех раз, – устало отозвался Герш, с кряхтением опустившись рядом с Навой. – К тому же мы не знаем, сколько лет этому змеиному царю. Чем он старше, тем больше жизненной силы ему требуется.

– Я могу помочь вам в следующий раз.

Все присутствующие удивленно уставились на меня, словно я предложила отрубить себе руку.

– Что? Разве я не должна помочь общей цели? И если вы запамятовали основы колдовской науки, то напоминаю: кровь ведьмы усиливает любой ритуал. Поэтому нас и называют продолжением природы.

Эрдэнэ, помолчав, ответил:

– Хорошо, через шесть дней можете накормить Аждарху. Но только единожды.

– Почему?

– Вы же слышали Герша: змеиный царь забирает слишком много сил. Вы ведь не хотите умереть на берегу озера такой же высушенной, как те девушки в Вароссе, о, великая ведьма?

Я отвела глаза, твердо решив во что бы то ни стало выяснить, смогу ли накормить Аждарху больше одного раза. И обогнать Мансура.

* * *

– Где вас носило? И что ты здесь вообще делаешь? – шипела Игла, обращаясь к Эрдэнэ. Меня она будто бы даже не заметила. – И почему у нее опять перемотаны руки?

Нет, заметила.

Мы с Эрдэнэ вышли из камина вместе (ну да, он грациозно вышел, а я вновь вывалилась кулем). Советник Мансура решил исследовать имение Тира под покровом теней Иглы и, возможно, даже остаться до конца бала. Меня его присутствие не очень-то радовало, но разве Эрдэнэ слушался кого-нибудь, если сам того не желал?

– Потому что наша достопочтенная Амаль решила спасти навира, который чуть не превратил меня в кусок печеного мяса. – Эрдэнэ вновь метнул в меня тяжелый взгляд и получил в ответ такой же.

От Иглы не укрылись наши переглядки. Фыркнув, она одарила меня еще одной колкостью:

– Кажется, я догадываюсь, кто этот навир.

Я выпрямилась во весь рост, не произведя впечатления ни на Иглу, ни на Эрдэнэ, и процедила:

– Если сейчас же не закроете рты, я вышвырну отсюда вас обоих.

– Интересно, как ты объяснишь солдатам внезапно появившегося мужчину в своей спальне? – не переставала веселиться Игла.

– Поверь, мне не нужно ничего объяснять. Они и слова не скажут, даже если обнаружат здесь десяток голых мужчин.

– М-м-м, так вы не против, чтобы я разделся? – влез Эрдэнэ.

– После твоего шелкового халата меня уже ничем не удивить.

Игла метнула в меня очередной изумленный взгляд, но рот захлопнула.

За окном уже занимался рассвет, значит, времени на сон осталось немного. В полдень придет портниха, чтобы закончить с нарядом для сегодняшнего бала. Я позволила Игле уйти к себе и немного поспать, Эрдэнэ же остался в моей спальне. Он не нашел ничего лучше, кроме как стащить с себя кафтан, сбросить сапоги и улечься на устилавшее кровать парчовое покрывало.

– Ты забываешься, Эрдэнэ, – прорычала я, пихнув его в бок и зашипев от боли в ладони. – Я тебе не шлюха, чтобы спать в одной постели с мужчиной!

– Разве я способен обесчестить девушку, за версту пышущую благопристойностью? Меня глубоко ранит ваше недоверие. – Эрдэнэ приподнялся на локтях и воззрился на меня бесконечно обиженным взглядом, придав лицу умилительно-оскорбленное выражение.

– Язык бы тебе вырвать, – буркнула я и с ужасом поняла, что не к месту зарделась.

– Для моего языка есть применение получше, но вы настолько зашорены, что не осмелитесь и помыслить об этом. Готов поспорить, что вы никогда не целовали мужчину.

Эрдэнэ этот разговор явно приносил удовольствие, мне же доставлял боль. Я отдала свой первый поцелуй, как и глупое сердце, человеку, который ничего этого не заслуживал. И рваная рана от его предательства все сильнее ныла при каждом взгляде на губы, которые, казалось бы, целое столетие назад целовали мою шею. Эрдэнэ видел во мне девицу, отчаянно берегущую свою честь, а у меня уже не осталось этой самой чести. Она играючи втоптана в грязь.

– Пошел ты к бесам! – рыкнула я и, швырнув в лицо Эрдэнэ одолженный им кафтан, велела: – Чтоб и духу твоего здесь не было, когда я вернусь! Меня есть кому охранять!

Я выскочила из спальни и бросилась к ведущей из покоев двери. Убаюканные утренней тишиной солдаты подскочили, словно мимо них пронесся рой пчел. Данир бросился следом, но я приказала оставить меня. Пылающий разум нуждался в свежем воздухе.

Дом еще умиротворенно спал. У парадного входа топтались двое Беркутов, которых я тоже порядком напугала своим внезапным появлением. Они поспешили выпрямить спины и согнать с лиц сонное оцепенение. Я же мчалась прочь ото всех, стремясь убежать от самой себя, но это оказалось бы невозможно, даже лети я как птица. Образ предателя и слова Эрдэнэ все равно меня догонят.