Демоверсия

Она замерла, прислушиваясь, но услышала только шум работающих станков и отдаленные голоса – видимо, ребята разгружали машину на улице и в цеху никого не было. Она постояла так немного, глядя в темноту, и, почувствовав, что у нее затекли ноги, слегка изменила положение тела. И внезапно полетела с лестницы вниз, кувыркаясь и переворачиваясь.

– 18–

Аня слегка дернула плечом и поняла, что может шевелиться. Опираясь о пол, который почему-то стал каким-то мягким, она встала, с удивлением понимая, что ничего не повредила себе при падении. Так же выставляя руки, но ни на что не натыкаясь, она пошла вперед. Не понимая, когда она успела снять обувь, Аня почувствовала под стопами что-то мягкое и прохладное, похожее на траву. А иногда раздавался как будто легкий щелчок, и стопа становилась чуть-чуть влажной, словно она наступила на ягоду.

Аня пошла дальше, обретая какую-то странную уверенность, начав догадываться, что это уже не цех: сам воздух вокруг был другим, другими были запахи.

А главное – было очень тихо. Только где-то далеко пели птицы.

Тогда Аня заплакала, то ли от счастья, то ли от боли, которая почему-то до сих пор не унималась. И не отступала темнота, а лицо по-прежнему было в чем-то липком.

Но всякий раз, когда под ее ногой лопалась очередная ягода, из Аниных невидящих глаз проступала одна слеза. И слезы стали будто вымывать из ее глаз стекло, словно выталкивая наружу. Это происходило больно и медленно, но действительно происходило: стеклянная крошка отторгалась роговицей, отталкиваясь от радужки, отскакивая от зрачка, продвигаясь из глубины белка.

Замирая от саднящей боли, Аня вдруг начала видеть. С немым изумлением она наблюдала, как вокруг нее словно образуется красное стеклянное облако. То выходили осколки из ее тела – с поверхности кожи и глубже, из глубоких слоев эпидермиса, и еще глубже, словно из внутренних органов, прорезая себе дорогу. Боль была одновременно в каждой клетке тела, но при этом ощущалась до странности мягко.

Вдруг Аня почувствовала сильное жжение за грудиной и немного согнулась вниз, неосознанно ища опоры.

То выходил из ее сердца маленький зеркальный осколок, похожий на сменное лезвие от макетного ножичка, которым она делала витражи.

Она выпрямилась, позволяя осколку покинуть ее тело, и он вправду появился – тонкий, блестящий, с красными точками на поверхности. Появился и медленно уплыл по воздуху куда-то вперед, в сторону Острых скал.

Аня пошла вперед, не выпуская осколка из поля зрения, отчего-то зная, что он ведет туда, где ее ждут. Она побежала за ним, чувствуя, как вокруг ног воланами бьется тонкая белая ткань и как по ветру летят длинные-длинные волосы. В какой-то момент, снова заслышав птиц, она тоже начала петь – сама не понимая языка, слова которого произносила нараспев.

«Наверное, это польский, – думала Аня с радостью. – Вот Ян удивится!»

С каждым шагом она пела все громче и свободнее, и голос лился, как никогда до этого чистый и прозрачный – как в детстве, когда она сидела с маленькой книжкой-пианино в руках среди цветов палисадника, только несравнимо сильнее. Аня почувствовала, как далеко разносится ее голос, как отражается от неба и рикошетит от стволов деревьев.

Вдруг осколок завис в воздухе и упал. Аня подбежала к месту его падения и увидела черную сумку. Она взяла ее и застыла, не понимая, что делать дальше. И тут, приглядевшись, Аня заметила, что издалека движется облако пыли, словно скачет табун лошадей.

– Я-а-а-а-ан! – крикнула она облаку. – Я-а-а-ан!..

Аня была уверена, что это он – там, на одной из лошадей, – скачет, чтобы поприветствовать ее, обнять и отвести к Изумрудному озеру.

«Какая я была глупая, – подумала она про себя, громко рассмеявшись вслух. – Что тут может произойти плохого, особенно теперь, когда все уже произошло? Здесь такие деревья, такой воздух, и это облако, скрывающее Яна, такое белое».

И все вокруг было на этот раз абсолютно, незыблемо настоящим.

Постепенно облако рассеивалось, и действительно показались очертания всадников на лошадях. Их было очень, очень много – целая армия. Аня стояла, ожидая, когда они приблизятся, напряженно вглядываясь в далекие силуэты.

Всадники приблизились и встали прямо перед Аней. Она улыбнулась им, ища глазами Яна, и позвала его – уже тише, вполголоса:

– Ян!..

Но в ту же секунду один из всадников, подхлестнув лошадь кнутом, приблизился к Ане и с размаху ударил ее тем же кнутом поперек живота. Аня вскрикнула – больше от удивления, чем от боли, не веря в происходящее и глядя на всадника снизу вверх широко распахнутыми глазами.

– За что? – попыталась сказать она, но не успела, потому что, едва открыв рот, получила кнутом по лицу.

Аня молча встала, глядя, как на белое платье капает кровь. Она все поняла.

Выпрямившись, она встала перед армией, вглядываясь в их лица, узнавая среди них многих знакомых мужчин. Гордо подняв подбородок, Аня посмотрела на них с вызовом. От толпы отделилась одна фигура: кто-то из воинов слез с лошади и неторопливо двинулся в сторону Ани. Она молча ждала, когда Ян подойдет ближе, а потом кинулась ему навстречу.